========== Возвращение ==========
Двое усталых шутце подобрали тело, свалив его на брезент. Женщину уволокли куда-то в туман. Всё было кончено, ночь светлела, розовые щупальца тронули горизонт и зажгли маяк — антенный контур ближайшей радиовышки.
Хаген еле шёл, прижимая к лицу платок.
Уже на подходе, из-за ворот, от борта грузовика навстречу им выступила объёмная тень. Булькнула, засопела:
— Хр-р? Чт-ткое? Ранен?
— Нет, — утомлённо ответил Франц. — Всё в порядке, Пауль.
Хаген молчал, щурясь на мигающий трубочный огонёк.
— Хр-р… Гм, Йегер. Значит, поздравить? Пф-ф! Поздрр… а то — бросьте!
— Что бросить?
Тень выступила под фонарь. Набухшие глазные щёлки напоминали собачьи мешки. Сами глаза были острые, умные — невесёлые.
— Ну это, бросьте. Давно знакомы. Того бы лучше — партеечку. А? Бросьте!
— Не понимаю, — процедил Франц сквозь зубы.
— Не понимаете, так и ладно. А только не стоит. Вам — не стоит.
— Катитесь к чёрту!
Затрясшаяся фигура сплюнула и огромными шагами зашагала куда-то в сторону, к сараям, в непроглядную тьму. Хаген всё прижимал свой бесполезный платок. Тень придвинулась — табачное облако, от него сразу и едко засвербело в носу.
— Бросьте, — сказал Нотбек увещевающе. Лапища у него была как лопата. — Хотите кирш? Первосортный яблочный — «Куммершнапс». Райские яблочки.
— Кирш?
— Ну.
— Да, — хрипло сказал Хаген. — Хочу.
Словно в дыму, он прошёл в прихожую и дальше, щурясь от света, сунулся в какой-то платяной шкаф, отхлебнул из кружки: горячо — так же роботоподобно побрел обратно. Затхлая каморка пропиталась пылью, будто кто-то встряхнул тряпку, полную мела, в классной комнате, и учитель уже стоял у доски. В горле горело. Не глядя по сторонам, он стянул брюки, рубашку, носки и юркнул в кровать. Одеяло было сырым, и простыня тоже была холодной, влажной — хоть выжимай.
— Я бы достал тебе виноград, — тихо сказал незнакомец. — Настоящий.
Свет падал так, что казалось, будто на ресницах повисли тяжёлые капли. Хаген почувствовал, как всё внутри сжалось. Он знал, что каждая капля будет оплачена, и человек у окна тоже знал это, но всё же на что-то надеялся.
— Второе желание…
Он услышал лёгкий звук шагов и вздрогнул, когда Франц встал на колени. Теперь его лицо казалось окаменевшим, он ничего не ждал.
— Слушаю.
— Всё, что угодно?
— Всё.
— А если я попрошу…
Луну с неба? Новую жизнь?
Утопия. Фокусник врал: ассортимент желаний был до смешного мелок — нечего попросить. «Останови погромы на Шпайхерштрассе». Прикрыв веки, он вспомнил-почувствовал невесомую ладошку Марты у себя на плече. Так действовало спиртное: откуда бы взялся запах помады? — комната раскачивалась как лодка, скрипя уключинами. Укусил. Сейчас это тоже казалось смешным. Хаген погладил статую по льняным волосам, наслаждаясь властью, данной лишь счетоводам и пьяницам:
— Сслышь…? Бр-р… Я х-чу…
Если Франц удивился, то сделал это молча: гипсовые губы слегка покривились, выталкивая:
— Хорошо.
***
Да, Райх таял неравномерно.
Капель загрохотала в пол-шестого утра, а спустя четверть часа к бывшему дворцу, пофыркивая трубой, подрулил автобус с цветочной надписью на борту. Сквозь промытую синь стекла было видно, как из кабины спрыгнул шофёр-дальнобойщик. Высокий как Дудочник, поднял изумлённое худое лицо с яркими, как небо, глазами: «Grüß Gott!», мигнул — и обернулся Кальтом…
Вот так фокус!
А из автобуса уже лезли, отталкивая друг друга, тучные люди с одинаковыми залысинами — приёмочная комиссия, аудиторы, разномастная канцелярская шваль — тусклые пуговицы. Даже бургомистр держал под локтем папку-скоросшиватель.
— У-и-и! –провизжал клаксон.
Чиновничье вороньё затопало, затрясло щеками. Некоторые прижимали ладони к ушам.
— Возмутительно!
— Айзек, не хулиганьте!
Крошечная фигурка выпорхнула из бархатной клетки, закашлялась — десяток рук подхватил её; заохали: клетчатый платок, капли, салфетки… Погода выдалась свежей, немудрено и простыть. Ладно ещё доктор подоспел своевременно — раздвинул кордебалет, взял под локоть; вместе они взошли на крыльцо.
Голубое и розовое. Рассвет…
— Ну же, покажите мне ваш вертоград!
— С удовольствием.
Доски заскрипели, но справились, половицы затряслись от топота ног, когда делегация штурмовым отрядом вломилась в холл. Там было светло и пахло краской, и зажатый листьями дуба типографский портрет приветствовал своего двойника.
— Вот и чудеса. Так, Айзек? — маленький человечек надтреснуто засмеялся и поманил пальцем. — Как жаль, что с нами нет Мартина. Сослался на дела, но между нами… — он наклонился, интимно приглушив голос: — Вы тут что-то подшаманили, дружище, а он чертовски самолюбив. Никто не хочет чувствовать себя дураком.
— Увы.
Ближайшие улыбнулись.
Вообще здесь скучилось слишком много знакомых лиц, что создавало известную неловкость и чехарду. Растерянными мазками обозначились фланги, прямо по курсу — таранный противовес: отогнутый воротник, складка на переносице, орденская полоска. «Блюторден» — за какие заслуги? Брови нахмурились. В обороте секунды как будто бы что-то щёлкнуло, но именно в этот миг блуждающий взгляд Райса зацепил две фигуры, застывшие у порога:
— Ба! Мой бедный норд! Но… что с вами сталось?
Игривый луч солнца скользнул внутрь и ударил прямо в битые плошки. Хаген салютнул и сглотнул. Честно улыбаясь прямо в нещадно васильковое небо, он постарался ответить с исчерпывающей полнотой:
— Немного поранился.
— Какая жалость! Попали в шредер?
— Заживёт, — подсказал Кальт.
Деликатно вынув папку из рук бургомистра, он постучал по пупырчатому корешку, привлекая внимание — строгий конферансье:
— Разрешите продемонстрировать вам работу нового Центра. Конечно, за один день я вряд ли смогу дать результат, но даже краткий обзор даст беглое представление о том, как я собираюсь использовать этот ресурс. Начать же предлагаю с предварительной диагностики…
Ди-аг-нос…
Рывком высунув голову из колодца, Хаген вывинтил онемевшее тело за спины собравшихся и сразу попал в тиски — празднично улыбаясь фестивальным лицом, Франц схватил его и потащил прочь, к пожарной лестнице, к алой змее гидранта и ниже, по ступеням, во двор — к заправленному с утра мотоциклу с коляской. Здесь с промасленной тряпкой крутился Бользен. «Куда?» — спросил он, но ответа не получил. Франц пнул канистру, плита ворот поползла книзу и к боку, раскрываясь как гильотина; «Куда?» — вновь крикнул Бользен, громче, и солнечный сноп хлынул свободно, когда бешеный мотоцикл вынесся на обочину, крутанулся и рванул вверх, рассыпая вокруг себя мелкие ледяные отломки.
***
Шлагбаум в Цойссен оказался закрыт.
Пришлось оставить мотоцикл и идти пешком. Подъём едва ли составил пол-километра, но угол наклона был потрясающим: если смотреть вниз — дорога представлялась как зеркало, темнеющее среди других зеркал. Неужели они забрались так высоко?
— Ещё не передумал, солдат?
— Нет.
Лыжная шапочка Франца вильнула куда-то вверх. Хаген схватился за торчащий из земли прут и, преодолевая боль в синяках и растянутых связках, полез за ней. Что будет дальше? Шлем, который Франц для чего-то велел пристегнуть на шнурок, теперь болтался внизу, периодически подсекая колено. У дурака и затеи дурацкие. Хотя, если рассудить здраво — можно и отказаться?