Северус нетерпеливо вздыхает. Когда мы успеваем поменяться ролями? Обычно я ее одергиваю. Стараясь выбросить эту мысль, мужчина чуть качает головой и выставляет вперед палочку.
Мягко скользнув в ее мысли, Северус готовится увидеть что-нибудь обыденное, простое и незаурядное, однако его ожидания оказываются бессмысленны. В мыслях Грейнджер находится… Он сам. Стоит посреди кабинета зельеварения в Хогвартсе недалеко от своего стола, вот только выглядит он совсем не так, как обычно.
Белоснежные кроличьи уши стоят торчком на его голове.
— Да, вашей фантазии не занимать…
Однако на этом сюрпризы от Гермионы не заканчиваются. Мгновением позже на суровом лице зельевара появляются кошачьи усы. Не в силах больше выносить этого абсурда, Северус покидает мысли Гермионы и, не сдержавшись, закатывает глаза.
— Очень остроумно, мисс Грейнджер, — замечает он. — Просто сражен вашим тонким чувством юмора.
Гермиона не ожидает сама от себя такого, поэтому закидывает вверх голову и, зажмурившись, не может контролировать себя совершенно. Она смеется. Смеется заливисто и звонко, прихлопнув в ладоши. Радость захлестывает ее гигантской волной.
Северус удивленно смотрит на Гермиону.
Девчонка заразительно смеется, сморщив аккуратный нос. Как бы абсурдна ни была ее защита, отрицать бессмысленно: Северус не может в тот момент сконцентрироваться ни на чем другом, а это значит, что справляется она с поставленной задачей превосходно.
Он смотрит на смеющуюся Гермиону и сам непроизвольно улыбается в ответ. Кажется, впервые с момента пребывания в Мэнор Грейнджер позволяет себе от души посмеяться.
Северус снова чуть дергает уголком губ в полуулыбке.
Странное чувство вновь прокатывается волной внутри него, вынуждая обреченно вздохнуть. Грейнджер вызывает в нем совершенно новые, необычные чувства, и он сам не понимает, как на них реагировать. Она слишком часто появляется в его мыслях.
Северус все чаще ловит себя на том, что не может это контролировать.
— Как успокоитесь, дайте мне знать, — небрежно взмахивает он рукой.
Гермиона разгибается, утирая тыльной стороной ладони брызнувшие от смеха слезы, и пытается успокоиться. Она замечает, что и сам Северус выглядит чуточку мягче и раскованнее после этой минутной беспечности.
— Я же справилась с поставленной задачей, верно? — самодовольно улыбнувшись, спрашивает она.
Северус нехотя кивает.
— Не могу не согласиться, — уклончиво отвечает он.
Гермиона склоняет голову, снова слегка улыбаясь. Он никогда не скажет мне прямо, что я сделала что-то хорошо. Грейнджер и рада этому. Она привыкает находиться в ежовых рукавицах по жизни. Особенно в тех, что находятся на руках у Северуса.
— Продолжим? — интересуется она. — Обещаю больше так не делать.
Северус перехватывает в руке палочку.
— Боевые, — наконец произносит он. — У меня есть чуть меньше часа до отправления в Хогвартс.
Гермиона кивает, направляясь к нему.
Отрабатывать боевые заклинания сложно в маленьком кабинете, но это никогда им не мешает. Наложив повторно защитные и оглушающие чары, Северус взмахивает палочкой, и в середине комнаты вновь появляется знакомый манекен для отработки заклинаний.
Он садится на бортик кресла и небрежно машет рукой, давая Гермионе понять, что она может начинать. Северус внимательно за ней наблюдает, дает необходимые указания, осаждает за неправильную позицию и непременно награждает ее дюжиной замечаний, которые она смиренно принимает и тут же старается исправить.
— Еще раз, — нахмурившись, произносит он. — Держите спину и стойте ровно, почему я вечно должен напоминать об этом?
— Ясно, — коротко бросает она, расправляя плечи, — поняла.
Гермиона чертит руну и произносит заклинание, но молчаливый манекен с насмешкой смотрит на нее пустыми глазницами, даже не сдвинувшись с места. Грейнджер это злит. Если я не могу обезвредить неодушевленный предмет этим заклинанием, как я могу быть уверена, что останусь жива, когда столкнусь с реальной опасностью!
— Увереннее, — грозно произносит он. — Если манекен не может вам бросить заклинание в ответ, это совсем не значит, что нужно работать не в полную силу! Представьте, что перед вами настоящий враг!
Желваки Грейнджер дергаются, когда она сжимает на мгновение челюсти, и, переступив с ноги, прищуривается, глядя на темный манекен. Воображение Гермионы работает слишком хорошо, всего через пару мгновений железный череп в ее глазах обрастает плотью и кровью, и перед собой она видит пожирателя, который заслуживает это заклинание.
На Гермиону смотрят жестокие глаза Корбана Яксли.
Магия вырывается из кончика палочки, и фурию отбрасывает в сторону. Северус небрежно взмахивает рукой, чтобы вернуть ее на место, и удовлетворенно кивает. Гермиона чувствует, как злость на простую железку горит под кожей.
«Я думала о Яксли», — мысленно произносит она. — «Это предназначалось Яксли».
— Неплохо, — резюмирует он, поднимаясь с места, — но и не хорошо.
Северус останавливается возле Гермионы, вставая немного позади нее. Грейнджер чувствует тепло его тела с левой стороны спины.
— Меньше размахивайте палочкой, — прикасается он к ее кисти, — держите руку прямо, выпрямите локоть.
Северус ведет ладонью по ее предплечью, выпрямляет руку девушки полностью. Пальцы скользят ниже вдоль руки к запястью, поворачивая кисть так, как нужно. Гермиона непроизвольно облизывает губы, наблюдая за этим.
— Ваша палочка — продолжение вашей руки, — звучит его низкий голос у нее над самым ухом, волнистая прядь девушки колышется, — а не дополнительный аксессуар.
Гермиона нервно перехватывает волшебную палочку, переминаясь с ноги на ногу. В легкие снова попадает запах одеколона Северуса, и от этого сердечный ритм сбивается.
— Стойте ровно, — опускает он руку на ее талию, слегка поворачивая корпус девушки.
Грейнджер прерывисто и коротко вздыхает. Раньше он не касается ее, только дает указания. От теплого прикосновения вдоль позвоночника нестройным галопом бегут мурашки. Гермиона сглатывает.
— Оба глаза держите открытыми, смотрите на жертву прямо, глаза в глаза, — снова звучит его голос слишком близко.
Рука слегка дрожит, и он снова обхватывает ее запястье, слегка поворачивая под нужным углом. Гермиона старается сосредоточиться, запомнить все это в мельчайших подробностях, однако столь близкий контакт сбивает с толку, жар от его ладони чувствуется на коже прямо через ткань платья.
Северус расцепляет пальцы с ее руки и, убрав ладонь с талии, делает шаг назад.
— Заклинание, — требовательным тоном произносит он.
Гермиона наполняет легкие воздухом.
— Дуро!
Яркая вспышка вырывается из кончика палочки и ослепительным шаром бьет в голову манекена, разбивая ее на сотни мелких кусков. Гермиона от неожиданности ахает, но Северус реагирует молниеносно, использует замедляющее заклинание, и мелкие осколки замирают в воздухе, после чего плавно возвращаются на место, собираясь воедино.
Грейнджер прерывисто вздыхает, позволяя себе улыбку.
— Совершенно другое дело, мисс Грейнджер, — произносит Северус. — Удивлен, что вам следует все показывать на пальцах.
Гермиона сглатывает и поднимает на него взгляд. Северус смотрит ей в глаза, и она совершенно не может понять, что в них видит. Очень жаль, что она не знает самого главного: в ее глазах он видит точно тоже самое.
— Практика никогда не будет лишней, — замечает она.
Северус отводит взгляд первым, направляясь к столу.
— Не спорю, — коротко отвечает он.
Гермиона закрывает на мгновение глаза, стараясь вернуться в норму. Кожу на запястье обжигает прикосновение Северуса. Грейнджер старается сбросить с себя эти ощущения. Ей ничего другого просто не остается.
Пусть и получается у нее с каждым разом все хуже и хуже.
На следующий день Гермиона сидит в своей комнате, проснувшись слишком рано, потому что мысли не дают ей покоя. Однако в этот раз дело совсем не в человеке, с которым она проводит баснословное количество времени вместе.