Мужчина поднимает взгляд.
— Не стоит…
— Надо обработать, — произносит она таким жестким тоном, что сама поражается, но не подает виду.
Северус не находится с ответом. Гермиона достает вату и баночку с обеззараживающим средством.
— Как так вышло? — старается заполнить молчание Гермиона беспечной болтовней.
Северус понимает, что это сейчас — лучшее решение. Он поддерживает ее глупую затею.
— Мне пришлось говорить с Фенриром чуть жестче, чем хотелось бы, — неоднозначно отвечает он. — Кто знал, что он схватится за волшебную палочку.
Звучит это, может, и беспечно, но и он сам, и Гермиона понимает, что все к этому и идет изначально. Глупый треп вынуждает их обоих избегать разговора, который прерывает Фенрир.
— Я так и поняла, что следует воспользоваться тем самым крайним случаем, — произносит она и вынимает свою волшебную палочку, оставляя ее на столе.
Северус смотрит на нее, стараясь теперь действительно влиться в суть разговора. Значит, ему не показалось. Гермиона смачивает вату спиртовым раствором, не глядя на Северуса.
— Вы все видели? — старается до конца разобраться он.
— Конечно, — спокойно отзывается Гермиона, оставляя на столе баночку с раствором. — Я наложила оглушающие чары на лабиринт, чтобы в доме никто не услышал и не увидел того, что там происходит.
Она усаживается на столе ровнее, поворачиваясь к Северусу.
— Поднимите голову, чтобы мне было удобнее, — сдержанно произносит она, потянувшись к нему.
Северус и сам не понимает, почему так делает, но выполняет ее просьбу без лишних слов. Гермиона, слегка прищурившись, рассматривает неглубокую рану под светом лампы, а затем прикасается пальцами к лицу мужчины, чтобы было удобнее.
Прикосновение ее теплых рук вызывает дрожь вдоль позвоночника Северуса.
— Значит, мне не показалось, — хмыкает он. — В какой-то момент, когда полетели заклинания, я даже сначала решил, что это вы.
Гермиона на мгновение смотрит ему в глаза.
— Что заставило передумать? — интересуется она и прикасается ватой к ссадине.
Действительно, что заставило его передумать? Я же дважды пыталась его убить.
Северус чуть морщится, но не произносит ни звука. Гермиона заботливо убирает тонкий ручеек крови и, перевернув вату, снова касается ссадины. Он смотрит на нее.
— Все летели мимо, — жмет он плечами, — а вы не промахиваетесь.
Гермиона на мгновение замирает, чувствует на себе взгляд мужчины, но старается смотреть только на ссадину. Она не отвечает. Кровь в ране уже остановилась. Гермиона бросает вату в мусорное ведро и берет в руки палочку, намереваясь воспользоваться банальным заживляющим бытовым заклинанием для такой мелочи.
— Значит, вы подумали над тем, что вчера произошло, — снова нарушает он молчание.
Запястье Гермионы непроизвольно дрожит на долю секунды, но она быстро берет себя в руки. Этот разговор должен случиться, нет смысла оттягивать. Грейнджер взмахивает палочкой.
— Да, — кивает она.
Светлая магия затягивает маленькую ранку прямо на глазах.
— Сначала я хотел принести извинения…
— Не стоит, — тут же отвечает она, глядя ему в глаза.
— Но передумал, — заканчивает он мысль.
Гермиона откладывает палочку на стол и опускает руку рядом с бедром, продолжая смотреть ему в глаза. Она осознает, что сомнений у нее больше не остается. Никаких. Совершенно никаких. Ей нет дела до сторонних взглядов и слов, ей совершенно на всех других плевать.
Ее сердце делает выбор в условиях этой поганой войны, и у нее больше нет сил его за это корить.
Однако она хочет знать, что он думает по этому поводу на самом деле.
— Почему вы это сделали?
Только в лоб. Если и разбираться со всем сразу, то без лишних слов придется задавать вопросы. Только прямо, без уверток. Северусу все эти разговоры досаждают, они вызывают раздражение, пусть он и понимает, зачем она это делает.
— Вечно вы доводите меня своими пустыми вопросами, — в сердцах пылит он.
— Почему? — спокойно повторяет она. — Ответьте мне.
— Почему? — поднимаясь с места, переспрашивает он, нависая над ней сверху. — Вы хотите знать почему?
Гермиона поднимает взгляд, продолжая сидеть на столе в расслабленной позе. Она все решила. Какое бы решение он сейчас не принял, для себя она уже все решила.
— Да.
Существует неоспоримая истина о том, что мозг со временем все обесценивает.
Например, вы наконец получаете долгожданный подарок. Ваш мозг готовится к этому событию, собирает в себе со временем огромный запас серотонина. И вот вы открываете этот подарок, и ваш организм взрывается долгожданной реакцией.
Мозг вырабатывает в это мгновение большое количество гормона радости. Вы счастливы. Вам кажется, что вы никогда не были счастливы так сильно, как в этот миг. Однако когда вы смотрите на этот подарок на следующий день, реакция уже не такая бурная.
Ведь мозг уже отдал то, что ему следовало.
И через пару недель или месяцев вы смотрите на этот подарок и думаете: хм, и стоило ли так реагировать? Обычная вещь. Знаете, почему мозг так делает? Ради выживания. Эта особенность сформировалась в сознании человека миллионы лет назад, ведь нам нужно всегда быть готовыми к новым ощущениям, новым эмоциям и событиям, чтобы не пропустить сигнал об опасности.
Было бы здорово избавиться от этой функции, не находите?
В современном мире чувствуешь свою неполноценность из-за этого. Какова вероятность выйти из дома и стать обедом для доисторического млекопитающего? Вот именно. Печально, что даже сейчас наш мозг по умолчанию сосредоточен на выживании и опасности, а не на радости и обычном счастье.
Именно это и происходит с Гермионой.
Она все время так старается заметить все сигналы об опасности, что ее мозг прекращает обращать внимание на то немногое хорошее, что происходит с ней в жизни.
Наверное, поэтому и другие перестают видеть в Гермионе тот самый долгожданный подарок. За одним исключением. Ведь Северус, оказывается, понимает ее, как никто другой. Он испытывает точно тоже самое. Быть может, именно поэтому она так сильно выводит его в первый месяц пребывания в Мэноре.
Потому что страшно сильно оказывается на него похожа.
— Я не знаю, — честно признается Северус, снова бросая взгляд на ее губы.
Гермиона кивает, судорожно сглотнув, и делает точно тоже самое, чувствуя, как почти сразу начинает сбиваться дыхание.
— Я тоже, — шепчет в ответ она.
И они тянутся одновременно, чувствуя непреодолимую потребность друг в друге.
Комментарий к 16.
превью к главам, эдиты, анонсы - tik tok: dominika_storm
красивые картинки - inst: dominika_storm
на случай, если захотите угостить ашкой на 500: 4276 2900 1685 6730
========== 17. ==========
Комментарий к 17.
Читать с: Tes yeux verts - Feu! Chatterton
Желание захлестывает обжигающей волной.
Северус склоняется к ней, впиваясь в желанные губы напротив с такой неистовой страстью, что подкашиваются колени. Он обхватывает ладонями ее лицо, даже слишком сильно хватая пальцами бледную кожу.
Гермиона зажмуривается, вытягивая шею, и импульсивно комкает пальцами мантию на его груди, почти с остервенением начиная тянуть ее на себя. Сердце заходится в сумасшедшем ритме, дыхание моментально сбивается, температура тела подскакивает.
Северус целует мягкие губы рьяно, втягивает в себя бессовестно и ярко. Гермиона разжимает пальцы с мантии, ее ладони скользят по его груди и выше, к плечам. От ее прикосновений все тело мужчины покрывается мурашками.
Это ошеломляет.
Она находится в его объятиях, дышит тяжело и поверхностно, страстно отвечает на поцелуй, руками обвивая его шею и заключая его волю в плен. Вокруг не остается ничего. Забывается все. Нет вокруг войны, нет нескончаемых убийств, нет лабиринта с двумя зарытыми ямами, нет подземелья поместья.
Забывается всё.
Остаются только он и она.
Гермиона нетерпеливо ерзает на столе, стараясь сесть напротив него, но ноги не слушаются. Северус двигает ее голень коленом, устраиваясь между ее разведенных ног. Грейнджер прогибается в пояснице, стараясь быть ближе. Ее так невозможно сильно тянет к нему, что этому просто не подобрать слов.