— Да, — наконец соглашается Гермиона. — Знаю.
Гермиона приподнимает руки, глядя на них в солнечных лучах. Уродливые шрамы кажутся уже не такими уж страшными, за последний месяц она даже начинает к ним привыкать. Да и расставаться с ними почему-то не хочет. Это же ее шрамы.
Ее история.
— Он останется? — рассматривает Гермиона шрам на левой руке с высеченным клеймом о чистоте ее крови.
Нарцисса бросает на нее взгляд из-за спины, не прекращая бегло работать со шнуровкой пальцами.
— Скорее всего нет, — дернув бровью, отвечает она. — Он захочет, чтобы все было идеально.
Просунув шнурки в последние петли, Нарцисса делает бант и убирает кончики под подол платья. Окинув взглядом прямую спину девушки, женщина обходит ее полукругом, рассматривая со всех сторон.
В границах этой комнаты ей не нужно играть свою роль, при Нарциссе она может быть собой, поэтому, стоит Гермионе поднять взгляд, сердце миссис Малфой на мгновение замирает. На нее смотрят карие глаза девчонки, которой приходится слишком рано повзрослеть.
Слишком рано взвалить непомерный груз на свои хрупкие плечи.
— Гермиона…
Имя срывается с языка само, Нарцисса совершенно не контролирует это. Прямо перед ней стоит не просто магглорожденная, а девушка со стальным стержнем характера, жаждой к жизни и истинным желанием доказать этому миру, что не стоит списывать ее со счетов.
Гермиона видит, как в глазах Нарциссы встают слезы.
— Миссис Малфой…
Она делает шаг к ней, и ее разрывает. Разрывает от того, что предстоит сделать, пережить, вынести. Разрывает от того, что уже сделано, что уже остается за плечами. И от того, что все равно все случится. Теперь это уже не метафоры и не шутки.
У нее действительно остается несколько часов.
Несколько сотен минут, которые пролетят за одно мгновение, а затем разделят мир на «до» и «после».
Война не просто витает в воздухе. Она уже здесь. И Гермионе стоит наконец поблагодарить своих Богов за возможность это увидеть.
— Спасибо, — выдыхает Гермиона, чувствуя, как от переполняющих все ее маленькое тело чувств сдавливает глотку, — спасибо вам за всё… Я просто…
Она не может найти слов, а Нарцисса и не просит ее искать. Она в несколько широких шагов подходит к ней и без слов заключает в объятия, осторожно обхватив ее в кольцо рук. Гермиона утыкается носом в острое плечо женщины и обнимает ее в ответ, закрыв глаза. Из грудной клетки девушки вырывается дрожащий вздох.
Говорить не получается, все уже давно сказано.
Гермиона опускает ладони на лопатки Нарциссы и сильнее прижимает к себе, обнимая ее в последний раз так, словно эта женщина на один краткий миг становится ей самой настоящей матерью.
Они обе понимают, что делают следующее непроизвольно. Они прощаются. И не только друг с другом, но и с той жизнью, которая в корне изменится на рассвете следующего дня.
Время пришло.
Дубовые двери открываются сами, приятная музыка звучит так, словно проникает в зал через доски пола и толстые стены. Зал украшен сдержанно, но роскошно, в очередной раз чувствуется тонкий и изысканный вкус хозяйки дома.
Званый ужин готовится сегодня воистину на широкую ногу. Пожиратели заполняют зал черными точками, держат в руках бокалы с вином и горячительными напитками с высоким градусом, и даже гул сегодня стоит не такой сильный, как всегда.
Он смолкает, стоит самой желанной гостье Повелителя перешагнуть порог зала.
В воздухе начинает витать самое настоящее оцепенение. Пожиратели открывают рты, не в силах оторвать взгляда от юной ведьмы в кроваво-красном платье, которая скользит по залу так, словно не касается ногами пола.
Нарцисса делает ей совершенно новый макияж, и благодаря этому карие глаза Грейнджер кажутся почти черными. Она смотрит на каждого пожирателя без тени страха или смущения, подавляет их своей уверенностью и делает это очень хорошо, потому что ни один из них не знает простой истины.
Она на сцене. И это ее роль.
Повелитель протягивает руку ладонью вниз, и Гермиона в почтительном поклоне прикасается к тыльной стороне губами, а затем, закрыв глаза, прислоняется на мгновение лбом. Вот за что Бог меня ненавидит, я без конца практикую богохульство.
— Наслаждайтесь вечером, мисс Грейнджер, — плавно произносит он с довольной улыбкой.
— Повелитель, — с глубоким почтением выдыхает она.
Повод финального вечера перед битвой очевиден, но главная вспышка уходящего дня ожидается чуть позже. Ожидается Гермионой, Северусом и Нарциссой. Они знают, что Повелитель падок на подобного рода символизм.
Том наверняка уверен, что сразит всех своим предложением, и Гермиона надеется, что у нее получится выразить свое искреннее удивление. Вечер плывет своим чередом, пожиратели переговариваются друг с другом, но слишком много не употребляют, что совершенно им несвойственно.
Гермиона столько раз видит дебоширство после ухода Повелителя из зала, что сбивается со счета, однако сегодня все они держат себя в руках. Понимают, что за великий вечер они застают на своем веку.
И какой легендарный день начнется завтра. День, который перевернет страницу магической истории.
Грейнджер делает небольшой глоток вина. Ее бокал оказывается наполовину пуст, и она демонстративно опускает на мгновение взгляд, начиная гонять по стенкам красный напиток. Пара пожирателей, имен которых Гермиона не знает, почти с ног друг друга сбивают, когда хотят предложить ей еще вина.
Гермиона вздергивает подбородок и молча берет сама другой полный бокал со стола. Она мельком смотрит в сторону и ловит взгляд Северуса. Он смотрит на нее одно мгновение, слегка кивает и снова возвращает свое внимание диалогу с другим псом.
Грейнджер старается держать все под контролем, но руки то и дело импульсами бьет дрожь. Один раз она даже чуть не проливает вино. Гермиона глубоко вздыхает. Ничего страшного, просто нервы шалят, все нормально, все идет по плану.
Она делает еще один небольшой глоток вина, но напиток встает у нее поперек глотки.
Взгляд замирает на двух фигурах в нескольких метрах от нее. Седой хвост туго затянутых волос приковывает ее внимание, следом аристократический, но крайне нелицеприятный профиль.
Ладони становятся ледяными.
— Рад видеть тебя, Яксли, — зловеще ухмыляется Темный Лорд. — Ты пришел как нельзя вовремя.
— Мой Лорд, — кивает Корбан, заложив руки за спину, — рад встрече с вами.
Том многозначительно кивает, не сводит с пожирателя внимательного, загадочного взгляда.
— О, уверен, кое-кто еще очень ждет встречи с тобой, — вкрадчиво произносит он.
На лице Яксли появляется такая ужасающая ухмылка, что у Гермионы моментально в жилах стынет кровь. Корбан смотрит в глаза Повелителю, и эти двое словно говорят друг с другом, не размыкая губ.
— Приятного вечера, — наконец произносит Том, слегка улыбнувшись.
— Повелитель, — зловеще улыбнувшись в ответ, кивает Яксли и направляется в сторону выхода из зала.
Гермиона не может оторваться взгляда от его спины и всеми силами надеется, что он не повернет от дверей зала направо, но… Именно туда он и поворачивает. Сердце ухает вниз, глотку сжимает чья-то невидимая рука по щелчку пальцев.
Он не должен был уходить из зала до начала еще не оглашенной церемонии. Он не имел права выходить отсюда. Грейнджер старается держать лицо, но паника сдавливает ей глотку. Он идет к Пэнси. Этот чертов ублюдок направляется к Пэнси.
Гермиона оставляет бокал на столе и, снова нарушая заранее оговоренные действия, начинает идти в сторону выхода. Душа ее рвется на куски. Она чувствует, нутром чувствует, что что-то плохое случится, пусть и продолжает уверять себя, что все идет согласно плану.
Грейнджер не сводит взгляда с закрытых дверей, продолжая идти к ним, как вдруг чувствует на своем предплечье холодные пальцы. Она не вздрагивает, не дергается лишний раз, лишь покорно останавливается, медленно поворачивая голову в сторону.