Гермиона так и оставляет пуговицы не застегнутыми до конца, садится на ручку кресла, взволновано опустив ладони на бедра.
— Она… зароет меня, — девушка сглатывает, начиная говорить тише, — заживо?..
Северус подходит к ней, опускаясь на корточки рядом, и берет ее руку в свою, приподнимая голову.
— Ты не будешь знать, что происходит, ты ничего не почувствуешь, — обещает он. — Она поможет тебе вернуться к жизни, когда придет время. А я найду тебя, — на мгновение замолкает он. — Я найду тебя, я обещаю.
Гермиона сжимает губы. Господи, это все звучит так страшно. Так страшно для всех них. Нарциссе придется осознанно похоронить ее, Лайзу тоже. А еще… Грейнджер импульсивно сжимает пальцы Северуса.
— Пэнси, — Гермиона понимает, что хочет узнать все до конца. — Почему она решилась нам помогать? — она на мгновение морщится. — Не просто нам… Мне.
Северус поднимается на ноги и садится на подлокотник соседнего кресла, пропуская между пальцами слегка влажные волосы. Колено мужчины касается бедра Грейнджер.
— Изначально Нарцисса не верила в хороший исход этой войны, — смотрит он в глаза Гермионе. — Мне пришлось рассказать ей. Рассказать всё, чтобы она всецело была на нашей стороне.
Гермиона прерывисто вздыхает, округлив глаза.
— Когда она поняла, что Темный Лорд будет повержен, — продолжает он, — и она сможет защитить сына, главный козырь в ее рукаве заиграл новыми красками.
Грейнджер никогда не была еще таким внимательным слушателем, как в этот самый момент.
— Мисс Паркинсон хотела одного: быть в безопасности. Быть дома, — он ненадолго замолкает. — Поэтому так рьяно держалась за Яксли. Ее родители выбрали новый дом под крылом Повелителя, и она хотела быть частью этого дома. Хотела вернуться к своей семье. К матери, в частности. Отца она ненавидит всем своим существом за то, что он сделал.
Северус переводит дух.
— Это ведь было его решение, — смотрит он на Гермиону. — Продать собственную дочь. Мисс Паркинсон слышала все это, слышала, как он заключал сделку. Мать была против, но он не стал ее слушать. Ему хотелось спасти собственную шкуру, да и дочерью он не особо дорожил. Всегда хотел сына, которого миссис Паркинсон не могла выносить с полдюжины раз.
Гермиона чувствует, как у нее сжимается от страшной тоски сердце. Персефона столь многое глушит в себе, столь многое хранит за амбарным замком в душе, но при этом старается держаться на поверхности, пусть непосильный груз и тянет ее на дно. Она так одинока. Мерлин, она здесь была так одинока.
— Когда мисс Паркинсон услышала от Нарциссы, что исход войны предопределен, и победа будет на светлой стороне, надежда ее вновь вспыхнула, — произносит он. — Она согласилась ради матери. Все связано, Гермиона.
Девушка завороженно слушает.
— Без твоей помощи Поттер не нашел бы всех крестражей, я и сам до последнего в местонахождении большинства сомневался, а ты сопоставляла факты так быстро, что многим на зависть.
Гермиона округляет глаза. Это что, похвала? Надолго эта мысль в сознании не задерживается.
— Сначала она все делала только ради себя, — снова смотрит он на девушку. — Исключительно. Однако со временем все изменилось, и ты сама знаешь, почему так произошло. Ведь ты этому поспособствовала. Ты стала для нее человеком, в котором она нуждалась. Как и она для тебя.
Гермиона чувствует, как в глазах закипают слезы.
Гарри теперь смотрит на редеющий перрон через такую же соленую дымку, продолжая слушать стучащее в горле и ушах сердце. Воспоминание испаряется, на его место приходит новое.
— Не переусердствуй с кровью, — протягивает ей Северус флакончик. — И рана должна выглядеть правдоподобно. Не устраивай фонтана, как на одной из тренировок.
Грейнджер издает искренний смешок, забирая из его рук бутылочку с заранее подготовленной искусственной кровью.
— Как скажешь, — все еще улыбается она.
Гарри даже не замечает, как сквозь слезы улыбается вместе с ней, продолжая смотреть воспоминания, запечатанные в книге.
— Как ты справишься один? — совершенно серьезно спрашивает Гермиона.
Северус поднимает взгляд от письма, за написанием над которым сидит с четверть часа, и смотрит на девушку.
— Я всегда один справлялся, — просто отвечает он.
Грейнджер нетерпеливо вздыхает.
— Северус…
Мужчина откладывает перо в чернильницу, складывая руки в замок перед собой.
— Я приму препарат за мгновение до встречи с ним, — снова смотрит он на нее.
— А дальше?
— Дальше как репетировали, — кивает Северус. — Империус и иллюзия.
Девушка обхватывает себя руками, сжимая губы.
— Как ты сможешь столько всего контролировать сам? — волнуется она.
Северус издает обессиленный смешок. Ты даже представить себе не можешь, что мне приходилось делать последние десять лет.
— От меня потребуется только сосредоточенность. Этим я, к счастью, не обделен, — хмыкает он. — Облако иллюзии будет в радиусе десяти метров, это…
— Слишком крупный, — хмурится Грейнджер. — Мы тренировались только до трех.
В этот раз Северус усмехается с искренней радостью.
— Это я тебя тренировал только до трех, — позволяет он себе улыбку.
Грейнджер вскидывает брови.
— Обидно, — резюмирует она, но, заметив взгляд Северуса, снова сдается. — Ладно, извини. Я просто… с волнением пытаюсь совладать.
Северус поднимается с места и медленно подходит к ней, приподнимая ее голову за подбородок.
— Мы справимся, Гермиона, — заглядывая ей в глаза, произносит он, слегка склонившись вниз. — Раз уж смерть — наш единственный выход, — вздыхает он, — что ж, выбьем эту дверь обеими ногами вперед.
Грейнджер не сдерживается от всей ужасающей реальности ситуации и нервно смеется, зажмурив глаза. Северус обхватывает ее лицо ладонями и прикасается к ее лбу своим, закрыв глаза.
— Ногами вперед, — эхом отзывается она, чувствуя тепло его рук.
Гермиона утопает в этом моменте, рассыпается в нем, растворяется без остатка. Запоминает каждый вдох и выдох, каждое биение сердца. Пусть Северус и говорит ей, что все будет под контролем, она не может избавиться до конца от мысли, что что-то может пойти не так.
И внезапное осознание вынуждает ее распахнуть глаза.
— А как же Гарри? — шепчет она. — Как же Рон? Как мне дать им понять, что я жива? Что мы оба живы, — тараторит она.
Северус открывает глаза и выпрямляется, гладя ей куда-то за спину. Он чуть хмурится.
— Где твоя книга? — не понимает он.
Гермиона приподнимает подол платья, показывая свою сумку, привязанную к левому бедру.
— Здесь, — кивает она вниз. — Она всегда со мной.
— Именно, — удовлетворительно кивает Северус, опуская вниз руку и развязывая узел на ее ноге. — Именно она и расскажет ему все, что нужно знать. Что-нибудь помнишь из углубленного материала за шестой курс про воспоминания, запертые в предметах?
Глаза Грейнджер загораются бешеным огнем.
— Разумеется, — с энтузиазмом отзывается она.
Северус вынимает из ее сумки книгу по символизму и кладет на стол, усаживаясь в кресло.
— Тогда пора приступать, — смотрит он на нее с бешеной, несокрушимой нежностью, которую не может контролировать. — Однажды эта книга будет доставлена адресату. И ему многое предстоит узнать.
Гермиона искренне улыбается, вытаскивая свою волшебную палочку, и почти подпрыгивает на месте от радости, из-за чего ее пушистые волосы пружинят вверх и вниз.
Дымка растворяется, и Гарри оказывается на пустом перроне не только физически, но и фактически.
Волшебник запрокидывает вверх голову и выдает наполненный искренним облегчением полукрик, чем пугает двух птиц неподалеку и проходящего мимо проводника, который косит на него взгляд, ускоряя шаг.