Она говорила таким страстным голосом, что Микеле всего передернуло.
— Будем жить вдали от докучных мыслей, хочешь? Вдали от ничтожных делишек… Ты будешь рассказывать мне о своей жизни, о своих горестях и печалях, а я отдам тебе свою любовь всю, без остатка. Я хранила ее для тебя одного… Я буду твоим другом, хочешь? Преданным и покорным. Таким покорным, что буду слушать тебя в глубочайшем молчании и дарить тебе в утешение ласки… Вот так, так…
Ее рука, лежавшая на голове Микеле, судорожно сжалась. Она наклонилась и стала неистово целовать его волосы, затылок, а ее пальцы нервно стискивали склоненные плечи Микеле. Сердце ее бешено колотилось. «Наконец-то я люблю и любима, — думала она. — Наконец-то».
Микеле не двигался, ему еще не приходилось встречать столь полного слияния смехотворного жеманства с искренностью, фальши с правдой. Он ощущал мучительную неловкость. «Хоть бы она замолчала, — подумал он. — Так нет же, ей надо выговориться». Ему до безумия хотелось сказать ей правду, свою правду, единственно возможную, встать и уйти. Но его удерживала жалость к ней. И потом, разве не сам он, первым, ввел ее в обман своими объятиями?
— Дорогой… мой дорогой… — повторяла Лиза, приникнув губами к его голове. — Ты даже не представляешь, как ты мне дорог!
«Преувеличиваешь, милая», — хотел ответить ей Микеле. Но в глазах его стыла густая тьма, ему казалось, что он вообще никогда не видел света. Эти ее слова, ласки, этот голос были для него точно черная ночь без малейшей надежды.
Он вскинул голову, приподнялся, сел, потирая ослепленные ярким светом глаза.
— Пожалуй, мне пора, — сказал он. — Твой родственник когда придет?
— Сейчас ему позвоню, — сказала Лиза, явно не ожидавшая такого вопроса. И вышла из будуара.
Он остался один, встал и рассеянно взглянул на одну из акварелей. Потом непроизвольно подошел к двери и слегка приоткрыл ее. Телефон висел на стене, в самом конце темного коридора, но Лизы там не было. Значит, это — сплошное притворство и никакого родственника не существует. Чтобы завлечь его к себе, Лиза солгала.
«Притворяется. Она вправе притворяться», — подумал он, прикрыв дверь. Он снова подошел к стене и стал разглядывать акварель, на которой был изображен крестьянский дом и сеновал. И все-таки ему было противно. Он испытывал, мучительное чувство тошноты. «В сущности, я ничуть не лучше ее», — думал он. И эта мысль немного примирила его с Лизой. «Все мы одинаковы. Из тысячи способов, ведущих к цели, всегда инстинктивно выбираем наихудший».
Секунду спустя дверь отворилась, и вошла Лиза.
— Как обидно!.. Мой родственник сегодня занят… и не сможет прийти… Но он обещал — завтра. Ты сможешь прийти завтра после полудня?
Они посмотрели друг на друга. Микеле испытывал к ней сейчас еще большее отвращение и одновременно жалость. «Это уж слишком, — подумал он. — Так водить меня за нос. Завтра повторится та же самая история: „Прийти завтра“». Если он притворится, будто ничего не понял, они как бы станут сообщниками. Это будет безмолвный союз двух распутников. И в ожидании мнимого родственника они сговорятся довести бесчестную игру до конца.
— Нет, — сказал он, — завтра не приду.
— Но он наверняка придет, — беззастенчиво солгала Лиза. — И если тебя не будет…
Микеле положил ей руку на плечо и посмотрел прямо в глаза.
— Это же глупо… он не придет… Почему бы тебе не сказать правду?
Она смутилась и, избегая его взгляда, нагло и откровенно улыбнулась, как человек, который не очень огорчен, что его уличили во лжи. И это было Микеле особенно тягостно.
— Какую правду? — повторила она, не глядя на него и продолжая улыбаться. — Не понимаю тебя… Если ничего не случится, он обязательно придет.
— Я выглянул в коридор… — спокойно объяснил Микеле. — Ты никому не звонила… Этот твой родственник вообще не существует.
Короткое молчание, а затем Лиза нашла самый простой выход из положения: снова улыбнулась и слегка пожала плечами.
— Раз ты выглянул в коридор, зачем же задавать лишние вопросы?
Микеле посмотрел на нее. «Неужели она не понимает, что могла бы быть лучше, честнее?» Он сделал еще одну попытку.
— Нет, — сказал он, — нельзя все обращать в шутку. Речь идет об очень серьезных вещах: почему вместо того, чтобы разыгрывать комедию, ты не сказала прямо: «Приходи ко мне завтра… Выпьем вместе чаю».
— Знаю. Я так и должна была поступить… — Лиза произнесла эти слова без всякого стыда, скорее с нетерпением. — Значит, ты все равно придешь завтра, да?… И потом, не волнуйся, я, правда, еще не переговорила со своим родственником, но в ближайшие же дни непременно поговорю.