— Но поймите и вы, господин Заречный, — ответил Зоран. — Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не знаю никакого Светова. Мне в последнее время не снится снов. Я не читаю фантастики. Я музыкант. Я историк. Я просто старый человек.
— Боюсь, что тогда придется говорить с вами на другом языке. Я не хотел этого, — тон Заречного стал холодным как русская зима.
Зоран понял, что сейчас что-то должно произойти. Наверняка в него станут стрелять или просто махать перед носом пистолетом, а то и по кумполу рукояткой врежут. Или пинать сапогами по почкам. Или гладить утюгом, русские раньше это успешно практиковали. Все ясно. Пора уносить отсюда ноги. А жаль, он так привык к этому городу. И ему будет не хватать этих безбашенных фракийцев. Как там они поют? «Ние — траките! Траките ние!»
— Давайте поговорим на языке музыки! — Зоран потянулся к футляру, который поставил здесь же, рядом. — Вы любите блюз? Или предпочитаете джаз? Вы слушаете Би Би Кинга? А Джимми Дорси? Лично мне больше нравится джаз в исполнении Чарли Паркера и Джона Колтрейна.
— Я не слушаю музыки, — коротко сказал Заречный.
— Я вам сейчас сыграю.
— Поставете тръба на място![3] — сказал вдруг болгарин.
— Это саксофон.
— Знам как се играе на него! Поставете на място![4]
На столе появился пистолет, зрачок которого смотрел прямо на Зорана.
«Он знает и про саксофон?» — подумал Зоран.
Сейчас Зоран был больше Менестрелем, чем Фракийцем. Воином-музыкантом. Хотя, больше ему нравилось быть лекарем-музыкантом. Или рассказчиком-музыкантом. Или просто музыкантом.
Нет, на саксе поиграть ему не дадут, это уж точно! Зоран аккуратно прислонил футляр к стене. Это в кино музыкальные инструменты с пулевой вентиляцией смешно выглядят, на деле ничего веселого из этого не получится.
Болгарин все так же пристально смотрел ему в лицо. Что он там нашел? Лицо как лицо. Зоран посмотрел Болгарину в глаза, затем заглянул в зрачок пистолета.
— Ну что ты на меня так смотришь, как будто я тебе доллар должен? — спросил он.
Болгарин промолчал. Пистолет снова спрятался под столом. Заречный, видимо ничего не понял, он не понимал болгарского. Он решил пойти на крайние меры, но не знал всего, что могли знать о Зоране болгары. Оно и понятно, дружба между спецслужбами может быть только такой — никогда не выдавать всех тайн своим друзьям.
Саксофон отменяется, подумал Зоран. Ну, есть и другие способы, не такие эффективные, конечно, но все же действенные. И, судя по тому, как спокойно ведет себя болгарин с пистолетом на коленях, он об этом ничего не знает. Ну, что ж, стоит попробовать…
Зоран сложил губы трубочкой и засвистел древнюю мелодию, которую сочинил очень давно. Она не раз помогала ему в подобных ситуациях. Когда нужно вырубить на время противника — самое то. Конечно, флейта или любой другой инструмент усилит действие, но сейчас выбирать не приходится. Хотя бы на минуту отключить обоих, тогда у него будет время убраться отсюда, пока болгарин не проделал пару лишних дырок в его голове.
Этой мелодией в качестве оружия мог воспользоваться только Зоран. Тут мало просто просвистеть или проиграть набор нот — нужно пропустить музыку сквозь себя, отфильтровать все ненужное. Направить звуки куда следует, вложить в них свою силу — только в том случае они подействуют.
Для того чтобы уложить русского, понадобилось три секунды. При первых же звуках глаза его затуманились, и он завалился набок. Не отворачивая от Зорана головы, он поленом грохнулся на пол.
Болгарин не упал. Мелодия, которую свистел Зоран, нисколько на него не подействовала. В одно мгновение пистолет снова выскочил из-под стола.
— Млъкни![5] — выкрикнул он, и Зоран перестал свистеть.
— Ты глухой? — спросил Зоран, поняв, почему его свист не подействовал на болгарина.
— Ну да, — болгарин осклабился. — А ты хотел так легко отделаться? А я думал, ты только трубой умеешь людей глушить. Давай колись, как ты в сон попадаешь! Только говори медленно, я по губам читаю.
Он поднял руку с пистолетом и направил ствол в лоб Зорану.
— Это детектор лжи, — болгарин хохотнул. — Стреляет при первом намеке на вранье.
Заречный продолжал лежать на полу. Минут через двадцать он должен прийти в себя. Прямо как Штирлиц. Тянуть нельзя, нужно действовать.
Зоран резко подбросил край стола. Стаканы с остывшим чаем посыпались на болгарина. Рука эсбэшника дернулась и пятнадцатизарядный «арсенал» выплюнул пулю. В шкафу над головой Зорана брызнули стекла. Пистолет грохнул второй раз. На этот раз выстрел был прицельным, но Зоран успел присесть и выскочить в коридор. Болгарин, выматерившись, отбросил стол и, споткнувшись о Заречного, выбежал вслед за Зораном.