Прочитав ещё раз все записи в истории болезни, Сухих отбросил её на край стола.
«Такое в самый раз для Павлюкевича, - подумал он, - его вечно всякая чепуха интересует. Вот его и надо спросить, что он думает по этому поводу».
И словно в ответ на мысли Сухих, через пару минут в дверях ординаторской нарисовался Павлюкевич.
- Не спишь? - улыбнулся коллеге Сухих.
- Да, Саша, спать что-то не получается, зато хорошо работается.
Павлюкевич подошёл к столу, взял в руки злополучную историю болезни. Полистал её и положил обратно на стол. Он внимательно посмотрел на Сухих.
- Ты чего над этой историей сидишь? Умер и Бог с ним. А сидеть над историей и не спать из-за этого, когда в отделении тихо и спокойно - глупо. И вообще, история должна быть у патологоанатома. Ты что? Завтра же башку открутят за то, что история не там, где надо.
Сухих поморщился. Владимир рассуждал здраво. Только вот взгляды коллеги порой удивляли Александра. Они давно дружили, и к тому же давно работали вместе. Владимир Анатольевич был ненамного старше Сухих, но намного циничнее. Вообще-то это был веселый и добродушный мужчина со специфическим чувством юмора. Павлюкевич был среднего роста, плотного телосложения, но двигался легко и очень мягко. Когда он шёл, то создавалось впечатление, что он не идёт, а плывёт. Вообще он был очень спокойным и уверенным в себе человеком. Если его что-то и портило, так это цинизм и откровенная тяга к чувственным удовольствиям. Однако это не мешало ему быть отличным врачом анестезиологом-реаниматологом и лучшим другом Сухих, который был его полной противоположностью.
- Чего ты кривишься? Ну, я же говорю дельные вещи! Неужели я не прав?
- Прав, Вова, прав, - согласился Сухих, - только вот ты сам историю почитай.
Владимир вздохнул, всем своим видом выражая отношение к происходящему, как к абсолютно бестолковой затее. Но, как говорится, с больными не спорят. Он подошёл к столу, взял историю в руки и плюхнулся на диван рядом с Сухих. Павлюкевич с самым серьёзным видом начал листать историю. Он хмурился и неопределённо хмыкал.
Сухих этот театр начал раздражать. Вдруг Павлюкевич перестал дурачиться.
- А вот это реально странно, - сказал он, указывая на одну из записей в истории болезни. - Посмотри.
- Что, только это странно?
- Нет. Не только.
- Что ещё?
- То, что ты вцепился в эту историю как клещ. Ну, оно тебе надо? Смысл?
- Я не могу понять, что же с ним было.
- Как не можешь? Ты же сам диагноз ставил. Смотри. Твой почерк? Твой. Гемолитический шок.
- Только он у него почему-то неясной этиологии. И к тому же не гемолитический, а гиповолемический. Ведь он был в шоке, когда его привезли? В шоке. У него было мало циркулирующей крови, меньше половины. Давление было почти пятьдесят на двадцать. И гемоглобин сорок грамм на литр. Ты видел такое когда-нибудь?