— Райли способный доктор… весьма способный. Разных дипломов у него уйма и методы лечения самые современные.
— Дипломы дипломами, а вот руки у него дрожат, — сказала мисс Морлей. — Не иначе как пьет.
Мистер Морлей засмеялся — к нему вернулось хорошее расположение духа.
— Перекусить приду в половине второго, как всегда.
В отеле «Савой»[2] мистер Эмбериотис, усмехаясь про себя, ковырял во рту зубочисткой.
Все складывается просто замечательно. Ему, как всегда, везет. Подумать только, всего несколько участливых слов, которые он ввернул этой глупой курице, — и такая награда! Недаром говорится: отпускай хлеб твой по водам[3]. Он всегда был добросердечен. Добросердечен и щедр! А впредь будет еще более щедрым. В его воображении рисовались сладостные картины благих деяний. Маленький Димитрий… И добряк Константопополус, бьющийся, чтобы сохранить свой ресторанчик… Какая приятная неожиданность для них…
Мистер Эмбериотис нечаянно задел зубочисткой больной зуб и поморщился. Радужные грезы слегка поблекли и уступили место сиюминутным заботам и тревогам. Мистер Эмбериотис осторожно потрогал зуб языком. Потом вынул записную книжку: 12.00, Квин-Шарлотт-стрит, 58.
Он попытался вернуть приятное, можно даже сказать, радостное расположение духа. Но увы! Эта коротенькая строчка: «Квин-Шарлотт-стрит, 58. 12.00» заслонила собой радужное будущее.
Завтрак в отеле «Гленгаури-Корт», Южный Кенсингтон, окончился. Мисс Сейнсбери Сил сидела в холле и разговаривала с миссис Болито. В столовой они занимали соседние столики и подружились неделю назад — на другой же день после того, как мисс Сейнсбери Сил поселилась здесь.
— Представляете, дорогая, он и в самом деле больше не болит! — говорила мисс Сейнсбери Сил. — Ни чуточки! Может быть, я позвоню…
— Ни-ни! Не делайте глупости, дорогая, — перебила ее миссис Болито. — Вы отправитесь к дантисту и покончите с этим раз и навсегда, милочка.
Миссис Болито, властная дородная дама, говорила густым низким голосом.
Мисс Сейнсбери Сил было лет сорок с небольшим. Ее волосы, не слишком умело обесцвеченные перекисью водорода, неопрятными завитками обрамляли лицо. Бесформенное платье претендовало на некую художественную небрежность; пенсне то и дело падало с носа. Больше всего на свете мисс Сейнсбери Сил любила поболтать.
— Но, право, уверяю вас, он уже совсем не болит, — жалобно лепетала она.
— Чепуха. Вы же сами мне говорили, что ночью не сомкнули глаз.
— Да, это правда… нет, но в самом деле… теперь нерв уже, наверное, убит.
— Тем более надо идти, — тоном, не терпящим возражений, заявила миссис Болито. — Все мы норовим оттянуть визит к зубному врачу, но это просто малодушие. Лучше уж собраться с духом и навсегда избавить себя от мучений!
С языка мисс Сейнсбери Сил чуть было не сорвалось: «Хорошо вам говорить, это ведь не ваш зуб!»
Однако вслух она очень вежливо произнесла:
— Наверное, вы правы, дорогая. К тому же мистер Морлей такой искусный доктор, он просто не способен причинить боль.
Собрание Совета управляющих окончилось. Прошло оно без сучка без задоринки. И отчет выглядел вполне удовлетворительным. Казалось, придраться не к чему. Однако чуткий мистер Сэмюэл Ротерштейн уловил в поведении председателя нечто не совсем необычное. Дважды в его голосе проскользнула то ли резковатость, то ли жестковатость, явно не относящаяся к тому, что происходило на собрании.
Может быть, его гложет какая-то тайная забота? Однако такое предположение никак не вязалось с характером мистера Бланта. Его не так-то просто вывести из равновесия. У него всегда все в порядке. Этакий истинный британец.
Может, печень шалит? Самому мистеру Ротерштейну она причиняет иногда неприятности. Однако Алистер вроде бы никогда не жаловался на печень. И вообще, здоровьем его Бог не обидел — как, впрочем, и умом и деловой хваткой. И ни грана показного усердия. Предприимчив, но при этом очень спокоен и уверен в себе.
Однако сегодня что-то все-таки случилось — раза два председатель, явно сам того не замечая, подносил руку к лицу. Сидел, подперев подбородок. Поза для него необычная. А временами даже казался рассеянным, да-да, рассеянным!
Они вместе вышли из зала заседаний и спустились вниз.
— Может быть, вас подвезти? — предложил Ротерштейн.
Алистер Блант улыбнулся и покачал головой.
— Внизу меня ждет автомобиль. — Он взглянул на часы. — Сегодня уже сюда не вернусь. У меня встреча с дантистом, — добавил он, помолчав.