Так вот она, разгадка тайны.
Эркюль Пуаро вышел из такси, расплатился с шофером и позвонил в квартиру номер пятьдесят восемь по Квин-Шарлотт-стрит.
Немного погодя ему отворил мальчик в ливрее. Он был рыжий, веснушчатый и ужасно важный.
— Принимает ли мистер Морлей? — спросил Эркюль Пуаро, в душе которого теплилась глупая надежда, что, возможно, мистера Морлея куда-то вызвали или что он сегодня нездоров и поэтому приема нет… Увы! Мальчик посторонился, Эркюль Пуаро ступил внутрь, и дверь за ним затворилась, равнодушно и безжалостно, точно врата судьбы.
— Ваша фамилия, сэр?
Пуаро назвал себя, мальчик распахнул дверь с правой стороны, и он вошел в приемную.
Эта комната, меблированная с отменным вкусом, показалась Пуаро неописуемо мрачной. На полированном столике, сделанном под «шератон»[4], заботливой рукой разложены газеты и журналы. На буфете «хепплуайт»[5] (тоже, разумеется, великолепная подделка) стоят два шеффилдских подсвечника[6] и высокая серебряная ваза. Каминную доску украшают бронзовые часы и пара бронзовых же вазочек. Синие бархатные шторы задернуты. Стулья в стиле «жакоб»[7] обиты шелком с узором из цветов и птиц.
На одном из стульев восседал джентльмен с военной выправкой, воинственно торчащими усами и изжелта-бледным лицом. Он посмотрел на Пуаро брезгливым взглядом, точно на некое зловредное насекомое. Было очевидно, что этому джентльмену было бы крайне желательно иметь при себе в настоящую минуту даже не столько пистолет, сколько садовый пульверизатор для опрыскивания ядовитых тварей. Пуаро, в свою очередь с отвращением разглядывая незнакомца, думал про себя: «Поистине, некоторые из этих англичан до того противны и нелепы, что лучше бы им вовсе не появляться на свет».
Испепелив Пуаро взглядом, джентльмен с военной выправкой схватил «Таймс»[8], развернул свой стул так, чтобы не видеть презренного иностранца, и погрузился в чтение.
Пуаро взял со стола «Панч»[9].
Дотошно изучив журнал, он не нашел там ни одной забавной шутки.
Тут появился мальчик-слуга и не очень уверенно произнес:
— Полковник Эрроу… бамби…
Джентльмен с военной выправкой был препровожден в кабинет.
Пуаро предавался размышлениям о том, каких только фамилий на свете не бывает, когда дверь отворилась и в приемную вошел молодой человек лет тридцати.
Остановившись у стола, он принялся нервно тасовать журналы. Пуаро искоса посматривал на него. «На редкость отталкивающая физиономия, — думал он. — Я бы даже сказал больше: этот малый мне внушает опасение. Вылитый убийца. По крайней мере, он гораздо больше похож на убийцу, чем многие из тех, кого мне приходилось арестовывать».
Мальчик открыл дверь и произнес в пространство:
— Мистер Пирер.
Пуаро понял сразу, что так окрестили его, и покорно поднялся. Мальчик провел его в глубину холла, потом они завернули за угол к небольшому лифту, который поднял их на второй этаж, и по коридору прошли в тесную приемную. Мальчик постучал в дверь, не дожидаясь ответа, отворил ее и посторонился, пропуская Пуаро вперед.
Услышав звук льющейся воды, Пуаро обернулся и увидел мистера Морлея, который с профессиональной тщательностью мыл руки в раковине, стоящей у стены.
В жизни самих великих людей случаются иногда довольно унизительные эпизоды. Говорят, невозможно быть героем в глазах собственного слуги. К этому было бы справедливо добавить, что во время визита к дантисту героями в своих собственных глазах остаются очень немногие. Эркюль Пуаро с горечью осознал, что не может причислить себя к этим немногим.
Сделанное открытие весьма его опечалило. Ведь он — Эркюль Пуаро! Разве можно его сравнивать с другими? Во всех отношениях он лучше, он выше их! Однако в эту минуту Пуаро не чувствовал своего превосходства над прочими смертными. Он совсем пал духом. Он как последний трус трепетал при виде зубоврачебного кресла.
Мистер Морлей закончил ритуал омовения и заговорил привычным успокаивающе-бодрым тоном:
— Холодновато для этого времени года, а? Могло бы быть потеплее!
А сам между тем, приблизившись к роковому креслу, ловко подвигал подголовник — вверх, вниз.
Эркюль Пуаро сделал глубокий вдох, сел и решительно откинул голову, приготовившись…
— Ну-с, — сказал мистер Морлей отвратительно, жизнерадостным тоном. — Так вам удобно? Ничего не беспокоит?
4
«Шератон» — стиль мебели XVIII века. Отличался простотой формы и изяществом; назван по имени краснодеревщика Т. Шератона (1751–1806).
5
«Хепплуайт» — стиль мебели XVIII века, названный по имени столяра-краснодеревщика Дж. Хепплуайта (? —1786). Мебель изготовлялась чаще всего из красного дерева; ее отличали овальные изогнутые линии и изящная отделка.
6
Шеффилдские подсвечники — подсвечники из меди с серебряным покрытием. Такими изделиями издавна славился Шеффилд, крупный город в графстве Уэст-Райдинг на севере Англии.
7
«Жакоб» — стиль мебели начала XVII века, получивший распространение при короле Якове I (1603–1625). Мебель, преимущественно дубовая, характеризовалась прямыми линиями и обильно украшалась резьбой.
8
«Таймс» — крупнейшая ежедневная газета консервативного направления, издаваемая в Лондоне с 1785 года. Публикует политическую и экономическую информацию, а также аналитические материалы.
9
«Панч» — популярный еженедельный сатирико-юмористический журнал, выходящий в Лондоне с 1841 года.