– Почти, но не совсем?
– Нет, потому что… Поймите, я говорю только о том, что знаю, – о настроении моего брата. Я знаю, что у него не было ничего такого на уме, и я уверена, что у него не было абсолютно никаких причин для самоубийства!
– Вы видели его сегодня утром – до того, как он приступил к работе?
– Да, за завтраком.
– И он выглядел как обычно? Не казался расстроенным?
– Скорее раздраженным.
– Чем?
– Генри ожидало напряженное утро, а его секретарше и ассистентке пришлось уехать.
– Мисс Невилл?
– Да.
– А какую работу она для него выполняла?
– Вела корреспонденцию и книгу приема, заполняла карты. Она также стерилизовала инструменты и готовила материал для пломб.
– Давно она у него работает?
– Три года. Она очень добросовестная девушка, и мы оба очень любим… любили ее.
– Ваш брат говорил мне, что ее вызвали из-за болезни родственницы, – сказал Пуаро.
– Да, она получила телеграмму, что у ее тети удар, и уехала в Сомерсет ранним поездом.
– И это так сильно расстроило вашего брата?
– Да-а… – В голосе мисс Морли послышались нотки неуверенности. – Вы не должны считать моего брата бесчувственным, – поспешно добавила она. – Просто он в какой-то момент подумал…
– Да, мисс Морли?
– Ну, что она решила прогулять. Пожалуйста, не поймите меня неправильно – я уверена, что Глэдис никогда бы так не поступила. Я так и сказала Генри. Но дело в том, что она помолвлена с не слишком подходящим молодым человеком. Генри это очень сердило, и ему пришло в голову, что этот молодой человек мог убедить ее прогулять работу.
– По-вашему, так оно и было?
– Уверена, что нет. Глэдис очень добросовестная девушка.
– Но ее молодой человек мог предложить нечто подобное?
– Очень вероятно, – фыркнула мисс Морли.
– Чем он занимается? Кстати, как его имя?
– Картер, Фрэнк Картер. Кажется, он работает – или работал – страховым агентом. Его уволили несколько недель назад, и с тех пор он не может найти новую работу. Генри называл его законченным мерзавцем – думаю, он был прав. Глэдис одолжила ему часть своих сбережений, и Генри очень это рассердило.
– Ваш брат пытался убедить ее разорвать помолвку? – резко осведомился Джепп.
– Да.
– Тогда, возможно, этот Фрэнк Картер затаил против него злобу.
– Если вы предполагаете, что Фрэнк Картер застрелил Генри, то это чепуха, – решительно заявила леди-гренадер. – Конечно, Генри предостерегал девушку против него, но Глэдис его не слушала – она по уши влюблена во Фрэнка.
– А вы знаете кого-нибудь еще, кто мог бы питать злобу к вашему брату?
Мисс Морли покачала головой.
– Он ладил со своим партнером, мистером Рейли?
– Насколько можно ладить с ирландцем, – ядовито отозвалась мисс Морли.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, ирландцы вспыльчивы и скандалят по любому поводу. Мистеру Рейли нравилось затевать споры о политике.
– И это все?
– Все. У мистера Рейли много недостатков, но в своей профессии он очень опытен – во всяком случае, так говорил мой брат.
– Каких именно недостатков? – настаивал Джепп.
Поколебавшись, мисс Морли ответила:
– Он слишком много пьет – только, пожалуйста, не распространяйтесь об этом.
– Между ним и вашим братом бывали какие-нибудь трения по этому поводу?
– Генри пару раз намекал ему на это. В профессии зубного врача нужна твердая рука, – назидательно произнесла мисс Морли. – К тому же запах алкоголя не внушает пациентам доверия.
Джепп кивнул, соглашаясь.
– Можете вы сообщить нам что-нибудь насчет финансового положения вашего брата? – спросил он.
– Генри хорошо зарабатывал и даже делал сбережения. Кроме того, у нас обоих был маленький личный доход по завещанию отца.
– Ваш брат составил завещание?
– Да, и мне известно его содержание. Он оставил сто фунтов Глэдис Невилл, а все остальное переходит ко мне.
– Понятно. А теперь…
В дверь громко постучали, и на пороге появился Элфред. Уставившись выпученными глазами на двух посетителей, он сообщил:
– Мисс Невилл вернулась, и она взволнована. Она спрашивает, можно ли ей войти.
Джепп кивнул, а мисс Морли сказала:
– Скажи ей, чтобы поднималась сюда, Элфред.
– О'кей. – Элфред исчез, а мисс Морли промолвила со вздохом:
– Этот мальчик – тяжкое испытание.
Глэдис Невилл была высокой, светловолосой, довольно анемичной девушкой лет двадцати восьми. Она явно была расстроена, но при этом продемонстрировала сообразительность и деловитость.