Год и десять месяцев назад.
...В дверь не стучали, а колотились, да так сильно, что я порядком испугалась. Пожар там, что ли, случился? Пока я вытаскивала засов, дверь дергали со всей силы, не давая его открыть.
- Перестаньте дергать дверь, я не могу открыть ее! - крикнула я в щелочку и стоящий на улице встал, тяжело дыша.
- Что случилось, герр Хайгель? - дверь снова была закрыта, а я была притиснута к стене, обшитой дубовыми панелями с такой силой, что не могла даже пошевелиться. - Вы сломаете стену или раздавите меня...
- Ты... ты...- Фриц не находил слов, только все больше зверел и вдобавок начал меня трясти так, что я стукалась затылком о панели. - Почему ты шла с рынка, а Ганс шел рядом с тобой?
На рынок в этот день я пошла самостоятельно. Фрау проводила меня почти до конца, но ее окликнула знакомая кумушка и она, наскоро заставив повторить меня, что надо купить, сунула мне в руку деньги и ушла с ней. По базару я уже ходила и одна и с Альмой, но расплачивалась за покупки всегда она. Видно, что подружка принесла ей на хвосте уж очень интересные новости, раз она даже доверила мне платить. Сунув деньги в карман платья, я бодро пошла на базар, представляя себя хозяйкой дома, которую ждут муж и дети. Гипотетическая семья иногда витала у меня в голове, но в четкие образы никогда не облекалась. Стоило только подумать, что с кем-то из местных мужчин надо ложиться в постель, а он будет немытым и с нечищеными зубами... меня начинало передергивать от неприязни. Тут же всплывал процесс родов и статистика детской и материнской смертности при этом, сопровождаемый картинками одна другой круче. Так что я уж лучше побуду служанкой, может, целее останусь! Поторговавшись, как тут делали все, я выгадала два медных пфеннинга и пошла назад с нагруженной корзинкой. Эта зараза была предназначена скорее для белья, чем для рынка, потому что очень скоро оттянула руки и я стала останавливаться все чаще и чаще, чтобы передохнуть. По дороге меня нагнал Ганс - прыщавый и редковолосый тощий мужчинка лет тридцати, с которым Фриц частенько возвращался домой из пивных. Он мне напоминал крысу или лису своими повадками и бегающими хитрыми глазками, но вел себя прилично и только беспрерывно болтал о всяких пустяках. От него я узнала, что фрау Лейден - молодая вдова, схоронившая мужа меньше года назад и теперь к ней приходят многие местные мужчины попытать счастья, да только она мало кому отдает предпочтение.
- Вот и я говорю, что герр Хайгель зачастил к Лорхен, а она и не против совсем! Я бы и сам к ней был не прочь подкатиться, да у меня совсем другое на уме, нежели пустое времяпровождение, - назойливо жужжал Ганс, идя рядом. - И ведь как ни придет, так обязательно подарок принесет, а уж Лорхен сама не своя от радости! Ей старый муж, упокой Господи его душу, жалел лишнее колечко подарить, все складывал в сундук, а Лорхен только на отрубях и сидела, да мешковину носила. Скупой был, страсть! Ну, и где он теперь? Гниет, как и все, на кладбище, а Лорхен успела сундуком завладеть и теперь что ни день, то в новом платье щеголяет! А уж для женщины, да еще и прехорошенькой, это первое дело, как я понимаю...
Говорил Ганс быстро, проглатывая слова и от этого я понимала его с пятого на десятое, кивала из вежливости, а про себя проклинала почем зря. Ну хоть бы помог корзинку тащить, так нет - язык, что помело пустое, а помощи ни на грош! Завернув за очередной угол, я опустила корзинку на мостовую и утерла пот, а потом стала массировать покрасневшие и одеревеневшие пальцы. До дома оставалось совсем немного, на улице никого не было видно и в этот момент Ганс вдруг дернул меня к себе да так, что я чуть не упала на корзину с покупками.