Анатолий Н Патман
Раз - невезенье, два – везенье
Часть 1. Обретение
Аннотация:
Романтическая история с попаданцем в другие миры, с путешествиями по диким и не очень землям, с магией и прогрессорством. Повесть о том, как забытый бог, растерявший свою былую мощь в забвении, пытается использовать совершенно неподготовленного человека для возвращения в мир. При этом, дав этому несчастному частичку своей Силы, время от времени защищает и помогает, чуть ли не прямым магическим вмешательством совершенно незаметно для окружающих и самого счастливчика.
... Я не хотел попадать никуда. Предел моих мечтаний, если и попасть-то куда - то на мягкий диван с книжкой с красивой обложкой, желательно изображающей неземных красавиц со всеми принадлежностями, им полагающимися. И чтобы книжка эта была в меру интересной, и лучше толстой, чем тонкой. Ничего на свете слаще нету, чем предаться утром на рассвете самым лучшим наслаждениям на свете - мечтаниям, и не только о светлом будущем...
* * *
Пролог
Долго-долго, казалось, что чуть ли не со времён сотворения мира, лил противный холодный дождь. Во всей округе не осталось ни одного сухого места. Промокло всё, куда попадали неумолимые капельки дождя. Нигде не осталось ни одной сухой пылинки. Всё смыло холодной водой на довольную землю. Даже камни и те, полностью залитые водой, казались промокшими насквозь. Вдобавок землю накрыли вечерние сумерки. И поэтому развалины древних сооружений, и так смутно различимые сквозь пелену дождя, терялись на фоне плотно окруживших их зарослей буйного кустарника. А ведь скоро наступит долгая-долгая ночь, когда в полной темноте будет очень трудно различить даже собственный кулак, поднесенный близко к лицу.
Для несчастных путников день выдался очень и очень неподходящим и тяжёлым. И так трудная дорога стала намного трудней. Сплошная грязь, липкий холод, и постоянная опасность для ног в виде острых и безжалостных камушков. Сквозь пелену дождя невозможно было увидеть даже близлежащие камни. Группа всадников, показавшаяся за остатками мощной каменной стены, осторожно вела за собой еще по одному коню с сумками и вьюками каждый. Видимо, они давно пробирались среди валунов и более мелких кусков, так как еле-еле ползли среди развалин разрушенного врагами и временем города. Похоже, что когда-то здесь было вполне крупное селение. Страшно устали все - и люди, и неприхотливые небольшие степные лошадки. Если бы сейчас этих всадников увидели посторонние, то они сразу признали бы в них степняков далёких восточных племён. И что же ищут эти невысокие мужчины, с небольшими бородками, смуглые, узкоглазые, в насквозь промокших кожаных куртках и таких же штанах вдали от своих обширных и зелёных пастбищ?
- О, милость господня, благословенный Валих! Да святится имя твое! Уважаемый Юнус-джан! Здесь есть укрытие! Дождь не достаёт! Для Вас и всех остальных места хватает. Только для лошадей укрытия нет.
Первый всадник, намного опередивший остальных, быстренько слез со своей клячи. Он оглянулся назад, привычно махнул рукой, подзывая остальных. Тем не менее, шустрый малый не стал их ждать и юркнул под своеобразный навес, образованный несколькими плоскими, не очень толстыми и широкими каменными блоками, то ли положенных, то ли наползших на очень толстые стены какого-то здания. Может, в древние незабвенные времена здесь находился дом какого-нибудь богатея, или же общественное здание в нашем современном понятии - храм, школа, магазин, контора? Может, внутренняя крепость, замок, казарма? А, может, здесь была совсем другая постройка непонятного назначения и конструкции. Для пятерых степняков места вполне хватало. А вот для их лошадей, действительно, подходящей оказалась только площадка среди валунов, свободная от камней помельче, вдоль полуразрушенной стены, совсем рядом с навесом.
А дождь всё лил и лил. Степняки быстренько расседлали лошадей, в спешке закидав все сумки и вьюки под навес, и вынужденно отведя своих стреноженных спутников под холодный дождь. Эти низкорослые, смуглые, с раскосыми глазами мужчины, с чуть кривоватыми ногами, судя по их слаженным действиям, были привычны к путешествиям и сопутствующим к ним всяким неудобствам. Струйки воды непрерывно стекали вниз по остроконечным кожаным шапкам на их головах и падали на широкие плечи. Капельки дождя стучали по кожаным щитам на спине воинов. На широкой мокрой перевязи висели кривоватые ножны с чуть видневшимися, обтянутыми кожей рукоятками оружия.
- Валнис, сними и мальчишку! А то ведь может и помереть. Он нам еще пригодится.
- Слушаюсь, милостивый! - Шустрый малый быстро снял со своей запасной лошадки ещё один длинный тюк, перетащил под навес и положил рядом с кучей других вещей. Напоследок он зачем-то его сильно пнул своим грубым кожаным сапогом.
Тюк зашевелился, и из-под распахнутого куска грубой ткани показалось белое лицо совсем молодого парня, даже мальчика, с широкими, наполненными страхом и тревогой глазами.
- Что смотришь, белый дохлый червяк! Ничего, вот отдохнём, и развлечемся с тобой как положено! Ещё будешь молиться своему проклятому Тангра и всё время проклинать, что посмел родиться на белый свет!
- Валнис, оставь мальчика! Вон, разберись с лошадьми!
- Будет исполнено, Юнус-джан!
- О, благословенный Валих! Да святится имя твое! Ну почему же так мало места здесь? Ну почему не нашлось ни одного приличного домика в этих проклятых развалинах! - один из низкорослых степняков, более низкий и тщедушный по сравнению с другими, похоже, по своему положению ниже всех, жалостно запричитал. Он оказался на самом краешке навеса, и время от времени струйки воды, стекающие с наклонной крыши, под порывами ветра, не очень сильными, но достаточными, меняли свое направление и падали прямо на него.
- Аааа!.. Шиктанов отпрыск! Хасайн! Вечно ты вещи нормально сложить не можешь! Где вьюки с едой?
Другой степняк перебирал сумки. Видимо, искал провизию. Немудрено, несмотря на то, что их было всего пять человек, вещей у отряда было много. Далеко же собрались эти поклонники бога Валиха!
Глава отряда, Юнус-джан, занял для себя самое удобное место в центре. Туда не долетала ни одна капелька воды, и ветер не кидался своими мощными порывами.
- Слушай, Расул, ты чего-то сегодня злой, на Хасайна кидаешься. Нечистого поминаешь.
- Так ведь, милостивый Юнус-джан, всё кругом так промокло, что и еды приготовить невозможно! Даже огонь не развести! Все кресала как будто насквозь пропитаны водой.
- Ну, на счёт огня не беспокойся! Будет огонь! Вон, возьми Махмада, подберите всякий мусор и тащите вон в ту яму!
Чуть впереди в небольшом углублении валялись огромные куски камня. Это явно были части древнего памятника, ибо все вместе, даже разбитые на части, они походили на человеческую фигуру, только раза два больше предводителя степняков, самого крупного и упитанного среди всадников.
- Э-э, Юнус-джан, может чуть дальше, вон в той расщелине? Мне кажется, это куча камней похоже на бога Тангра этих проклятых охотников. Все-таки бог, обидеться может. А в расщелине лучше и не так задувает.
- Это ты где видел фигуру Тангра, а, Расул, мерзкий богоотступник? Может, ты тайно поклоняешься ему?
- Что вы, что вы, милостивый! Как можно! Это шаман Хувар сказывал, что негоже оскорблять богов, даже других народов, или забытых. Мол, обидеться могут. А потом вдруг будут неприятности! А я что, просто так сказал.
- Ах, ты, да ты, точно, вероотступник! Ещё якшаешься с шаманом! Ну, ничего, придет время, и шаман ответит за то, что воду мутит! И не смей больше упоминать эти мерзкие имена при удостоившемся милости благословенного Валиха!
После слов Расула ненадолго воцарилось молчание. Но вожак степняков недаром имел негласное прозвище Живодер, заслуженный тем, что имел привычку живьём замучивать пленников, попавшихся ему. Ещё он не любил, когда ему не проявляли должного почтения, как он считал, ибо был не только приближенным Старшего Вождя - досточтимого Пахлаван-Хана, но и его племянником. Поэтому даже эти осторожные слова подчинённого вызвали у него неподдельную ярость. И его здоровенный кулак не замедлил врезаться в лицо нерадивого Расула. Тот от мощного удара отлетел аж на большую полукруглую каменную плиту рядом с навесом. С разбитого носа закапала кровь, смешиваясь с капельками воды, растекавшаяся по ровной поверхности.