Не долго думая, Сулим приказал поднять все свое войско и готовиться к очередному походу. Что сделано, то уже сделано. Не в его правилах отступать и сдаваться, и Коста точно не только обидится, но и не простит, если Сулим, вот так вот просто, бросит на произвол судьбы тех людей, которые воспрянули духом после прихода войск своего родного баронства, когда-то вынужденно ушедших с защищаемых ими земель.
*
Как же измотали меня эти бароны, и как его, Сиятул Анжский. Торговались за каждую серебрянку, и чуть ли не считали медяшки. Конечно, я тоже был хорош, но в меру. Как мне хотелось просто запереть этих пленников куда-нибудь в казематы. Пусть бы они гнили там до скончания веков, как поступали сами эти аристократы с бедными крестьянами и рабами просто за их непослушание, не говоря уже о более серьезных проступках, как, например, открытый бунт после того, как становится жить совсем невмоготу. А с бунтарями эти господа, как мне уже прожужжали все уши коренные изнурцы, толпами повалившие ко мне сразу же после освобождения Изнура со своими просьбами и жалобами, просто не церемонились. Подвергнув ужасным пыткам, предавали не менее лютой казни, одни описания которых у нормальных людей могут вызвать остановку сердца. Как тут не вспомнить великого атамана Емельяна Пугачева, которого самого просто разорвали на части, а его семью заморили в застенках, притом, то, что их не убили сразу, ныне подается как величайшая милость царей. Мол, несмотря на деяния злодея Емельки Пугачева, они все же пожалели этих несчастных женщин и детей, и, как мне думается, тоже святых и невинно убиенных.
Как не хочется войны! Как тяжело это бремя власти, возложенное на простого и случайного попаданца, совсем не желавшего таких приключений на свою бедную головушку. Но вот теперь, хошь не хошь, приходится соответствовать. Иначе разорвут на части меня, и моих приемных детей заморят в застенках, не говоря уже о вот этих дорогих мне людях, как Ратимир или Лиллена, Акпарас или Илемпи...
Ну, ничего, уломали мы все-таки этих высокомерных аристократов и заставили раскошелиться. Точнее, пока просто оформили все бумаги, как полагается, и даже засвидетельствовали у местного изнурского архивариуса Валеруса Аренского, кстати, дальнего родственника Велира Аренского, сухого мужчины моих лет. Ничего, пока пусть послужит у меня новому Изнуру и передаст дела нужным людям, а потом, если пожелает, может катиться на все четыре стороны. Будет верно и честно работать, так и быть, будут ему и почести, и милости, все, как полагается рабочему человеку. Вообще, надо постараться сохранить все местные кадры. Где я найду таких подготовленных в разных сферах, например, в управлении или учете, в местной юриспруденции или даже торговле, людей? Настоящие чиновники, а не всякие чинуши просто так на земле тоже не валяются. Их еще и подготовить требуется, потратив много казенных и неказенных средств. А то, что воруют, так это власть или система сама так поставлена, чтобы кто-то мог воровать по маленькой, а кто-то и аршинами немереными.
Спихнув все дела по хозяйствованию в освобожденном Изнуре на Ратимира и вождей, так как их у меня в достатке, я занялся тем, что у меня получалось лучше всего, а именно, ничегонеделанием и самосозерцанием. А если честно, то времени не хватало даже на краткий перекур, хотя, жаль, что у меня как раз и нет этой полезной и нужной во время тяжелой работы привычки.
Город мы освободили с большими потерями, как с нашей стороны, так и у противника. Чуть меньше сотни убитых воинов только у нас, и еще около полусотни восставших, полегших при штурме башни, и куча раненых. Потом мы в подвалах городской управы нашли еще три десятка тел рабов и свободных коренных изнурцев, уже остывших и закоченевших, как нам сказали, как раз и являвшимися нашими лазутчиками. Хотя Хитрый подтвердил, что некоторые из этих людей реально были его товарищами, но про намечавшийся захват башни, к счастью, они не знали. То, что власти сумели узнать про него, случайным не было. Имелся кто-то, кто знал про захват и про Хитрого и Шустрого, также и об участии графа Инвара в некоторых делах, но его знаний было явно недостаточно для предотвращения этого. Получается, что по ложному навету власти убили три десятка ни в чем не повинных людей. Не знаю, объявить их нашими помощниками, и тем самым героями, или пока подождать? Или лучше рассказать все, как есть и было на самом деле, и сделать этих людей уже жертвами произвола властей? Получается, как ни крути, пропаганда и идеологическая борьба.
Противник пострадал гораздо сильнее. Больше двухсот трупов, прежде всего, каринурских, и потом уже аренских воинов пришлось стащить на луг недалеко от стен города для опознания местными жителями и пленными, общим числом до сотни человек. И только тогда стало ясно, что в замке могли укрыться около сотни или чуть больше врагов вместе с обоими баронами и раненным магом огня. А вот мага жизни, совсем молодого парня Илинара Каренского, оставшегося в одном из домов вместе с двумя десятками раненных каринурцев, мы смогли захватить.