- Дедушка, какой ты пример молодёжи подаёшь! Смотреть стыдно! А ещё ветеран войны! – вместо приветствия участковый принялся корить непутёвого фронтовика.
- Дак, я ить не пил долго, Ондрюша! Пока Борис Борисыч в гости не зашёл. А потом, вот, Панкратыч пожаловал, - точно первоклассник, начал оправдываться Малофей.
Участковый, не дожидаясь приглашения, прошёл в избу. Старик поспешил за ним.
В доме у Малофея творилось чёрт-те что. Эскадрильи жирных мух барражировали на бреющем полёте, наполняя избу монотонным жужжанием. Отвратный запах бил в нос и вызывал рвотный рефлекс.
Стол, ввиду наплыва посетителей временно перемещённый в центр «залы», походил на помойку. Корки, окурки, заляпанные до непрозрачного состояния стаканы, и даже бутылочка с надписью «Дихлофос» - чего только на нём не было! В миске, предназначенной для закуси, пошевеливал усами, примеряясь к капустным остаткам, громадный рыжий таракан.
Гости устроились – кто, где смог. Панкратыч прикорнул на полу и совершенно слился с интерьером. Участковый поначалу его даже не заметил.
Суслонов отдыхал всё на том же сундуке. Со вчерашнего вечера Павла перекрыла «уважаемому человеку» кредиты. Малофей начал всерьёз задумываться - как бы повежливее спровадить с глаз долой потерявшего уважение гостя. Пора и честь знать, в самом деле!
- Эх, дед! – строго выговаривал между тем хозяину милиционер, - тебе, как ветерану войны, государство платит повышенную пенсию. Целых… сколько?.. семьдесят рублей! Кому ещё из стариков дают такие деньжищи? А ты пьёшь! Можно сказать, обманываешь доверие государства! Тьфу, стыдобища! Посмотри, во что избу превратил! Срам! У моих поросят в свинарнике чище, честное слово!
Малофей соглашался с каждым словом участкового и покаянно тряс бородой:
- Не пью уже, Ондрюша, не пью! А избу прямо сейчас в порядок приводить начну.
Что здесь делает Суслонов? Ак, спит. Не гнать же на улицу человека? Хотя, надоел хуже горькой редьки!
Забери ты его от меня, уведи Христа ради! Как это, некогда? А мне он тут пошто? Ты власть, или кто? Вот и забирай его! Давай, буди сам!
- Подъём, гражданин Суслонов! – участковый потряс Малофеева гостя за плечо.
Но водитель-профессионал не реагировал. Он спал сладким сном младенца, насосавшегося материнской титьки.
Вдруг послышалось кряхтенье! В куче тряпья, наваленного возле печи, Ефимов опытным глазом разведчика обнаружил демаскировавшуюся фигуру. Ага, да это же Панкратыч.
- Суслон не встанет. Он пьяный уже, - бывший плотник смотрел на милиционера одним, целым глазом.
Борис Борисыч сегодня оставил собутыльников без спиртного. Случилось это следующим образом.
Панкратыч сходил с раннего утра на промысел и насобирал целую сумку пустых бутылок, а так же полкармана окурков, заметно подняв этим действом свой авторитет в глазах Малофея. По совету хозяина, экс-плотник отнёс добычу к Павле Сергеевне.
Набожной кастелянше пустые бутылки требовались всегда - для успешного ведения бизнеса. Поэтому алчная тётка почти без торга произвела сделку, на которой настаивал Панкратыч. В обмен на стеклотару Павла выдала страждущему посетителю целый литр самогонки, правда, безбожно разбавленной.
Отоваренный гость вернулся к Малофею. Боря же преспокойно спал, не ведая, что соратники его провернули дело.
Пошушукавшись меж собой, компаньоны Суслонова будить не стали. Водителя автобуса, не один декалитр вина выпоившего своим собутыльникам, решили элементарно кинуть.
Сказано – сделано. Одну бутылку хозяин припрятал за печку, а вторую заговорщики начали потихоньку распивать во дворе.
Но Суслонов не дремал! Уже с полуночи водитель автобуса не смыкал глаз – без спиртного сон не шёл. Он лежал на сундуке и потихоньку трясся в похмельном ознобе, укрывшись с головой драным пледом.
Борис Борисычу, несмотря на свою тугоухость, удалось раскусить подлый замысел так называемых товарищей. Крайне оскорблённый в своих чувствах, он отплатил интриганам их же монетой. Дождавшись, когда собутыльники покинут избу, «уважаемый человек» выкрал бутылку из заначки хозяина, а потом влил в себя её содержимое - прямо из горлышка, за рекордно короткое время. Восстановив справедливость, Боря преспокойно улёгся спать.
Водитель автобуса не видел потом, как сокрушался Панкратыч и плевался, матерясь, Малофей. Суслонов пребывал в прострации – на зависть своим дружкам.
- Эге, на ловца и зверь бежит! Ты мне нужен. Разговор есть.