Дом, где я собирался квартировать, оказался большим, но деревянным. Мы поднялись на скрипучее крыльцо под высоким козырьком, и денщик Смилянича постучал тяжелым бронзовым кольцом на двери. Стучать пришлось долго, но, в конце концов, меня впустил хромой слуга и даже взял у денщика мои вещи. Я еще подумал, что встречал много хромых и вообще инвалидов. Из-за турецкой войны их столько? Потом к нам присоединилась сварливая ключница Маланья, и мы поднялись на второй этаж. В доме пахло плесенью и мышами.
Маланья определила меня в комнату, показала, где что, а потом застелила огромную, как футбольное поле, постель с помощью какого-то хитрого приспособления в виде длинной палки с крючками на ней. Девчонка лет десяти доставила мне тазик, керамический горшок с ручкой и большой кувшин с водой. Я не сразу сообразил, для чего должен служить горшок. Только после поисков уборной и воспоминаний о малолетнем племяннике, понял, что это и есть унитаз.
Потом та же девчонка принесла пирог с рыбой и кружку пива.
А через некоторое время и Вырникуш появился.
Я как раз повесил в огромный, как небоскреб, шкаф два дареных костюма и рассматривал свой дорожный, приведенный Беренклау в частичную негодность. Кафтан, камзол и рубашка всего лишь потеряли свой свежий вид, но штаны злодей умудрился порвать на самом видном месте, и Марфушкина штопка его не спасала.
Вырникуш вошел, поклонился, представился. Был он невысоким, загорелым, жилистым и носил темные висячие усы с сильной сединой. Голова его, когда он снял смушковую шапку, оказалась бритой. Сказал Вырникуш, что Юрий прислал его спросить, хорошо ли я устроен. Я сказал:
— Да, хорошо, но вот этот костюм…
Он осмотрел швы, галун и дырку.
— Можно распороть и опять зашить.
— Можно, — вздохнул я, — если потом в глухую ночь надевать. Ведь ты пойми: мы в столице!
И я многозначительно посмотрел на Вырникуша: поколдуй! Почему-то после рассказа Юрия я поверил в его магические возможности. Но Вырникуш или не понял взгляда, или для холодного оружия и лошадей у него волшба была, а по одежде он не силён. Да и по оружию… Сколько я не намекал, что мне не помешало бы новое ружьё вместо тяжёлого мушкета, который мне дал Юрий, Вырникуш даже усом не повёл. Только сказал:
— Это точно, мы в столице. Денежки в окно летят.
— Сегодня я был на балу, там люди в бархате, хорошем сукне и золотом шитье. А тут штаны с дырой, — пожаловался я и вздохнул. — Нет, бери их себе или выброси. — Читал я или в кино видел, что слугам одежду давали с барского плеча.
Вырникуш осмотрел штаны, по-хозяйски встряхнул их и сказал:
— А пан Смилянич с вами так хорош, может, он что придумает? Через неделю пришлют ему деньги, тогда попросите у него и новый костюм сошьёте.
Сказал он это так уверенно, что я покраснел до ушей. Вырникуш уехал, а я все не мог успокоиться. Паразит я, стало быть, и нахлебник, а не важный князь. Грустно…
Походил по комнатам, вынес в коридор частично наполненный горшок, чтоб не вонял, сел на огромную кровать и призадумался.
Верно, да, сижу я у Юрия на шее, и даже мысли об этом до сих пор у меня не появлялось. Как-то само собой все произошло. То я был уверен, что кино снимается, то от Анны Клинги голову потерял.
Но все больше убеждаюсь: не шутил солидный мужчина Аркадий Матвеевич, я действительно послан подкорректировать деятельность баб-императриц. Хотя я совершенно не понимаю, как же я могу с тогдашними людьми так свободно говорить. Хоть в истории я ни в зуб ногой, но все же знаю, что тогда говорили и писали по-другому. Ладно, предположим, меня как-нибудь хитро подготовили. Но кроме старой коняги ничего своего у меня нет, даже деньги как-то быстро разошлись.
И тогда ситуация вырисовывается нешуточная: за выполнение задания я получу большие деньги, но сейчас у меня нет даже на хлеб. Если бы не Смилянич, не знаю, что я бы делал. Та сумма, что князь Дмитрий Прозоровский выручил за остатки батюшкиного имения, оказалась недостаточной для появления в столице, где велась совсем другая жизнь и требовалась другая экипировка. А Юрий тоже, судя по всему, не был богачом, к тому же я непонятно почему начал опасаться этого человека. Он за просто так и здорово живешь привез меня в Петербург, взял в денежное дело, познакомил со своей родственницей, красавицей Анной…