После купания Василий, жалкий и дрожащий, как и любой мокрый кот, удостоился высочайшего внимания, выразившегося в самоличном вытирании принцессой его шёрстки, сопровождаемом ласковыми причитаниями. Впрочем, на лёрском, которого кот не понимал. Но всё равно охотно подставлял бока и брюшко, а когда высох, и вовсе довольно размурчался и заснул на кровати Клиссы.
***
"...с гигиенической точки зрения я бы каждый день купался", - доносится до меня сквозь сон - "Да вот подшерсток намокает, а это очень неприятно!"
Хотя коллеги деликатно беседовали "вполголоса", я всё-таки проснулся.
"А мне вот ничего. Пока Вову в лесу ждали, я два раза в ручье ополоснулся. Что там подшерсток? Вылез, отряхнулся и нормалёк!"
"Хорошо тебе! А я отряхиваться не умею, мне вылизываться... а это и долго и шерсть в желудок попадает, а потом тошнит и вредно это... понимаешь, я кошек держал, так что в курсе".
"Ага, кошатник, значит? Вот и попал после смерти в кота!"
"Не после смерти, не после смерти", - быстро возразил Василий - "я ещё жив, только в коме, как Володя. Вчера во сне видел, что лежу под аппаратом искусственного дыхания, что ли?"
"Есть надежда, выходит? Завидую. А я вот про себя даже и не знаю. Ничё не снится. Конец наверно. Помню, напился там, как свинья и... что со мной случилось так и не в курсе. Вот в пса попал!"
Безмолвный этот диалог был прерван каким-то шумом и разговором на повышенных тонах на улице. Мои товарищи примолкли и насторожились, прислушиваясь. Видно, где-то что-то случилось. Толик буркнув "Я сбегаю!" толкнул передними лапами дверь и умчался на разведку. Я же решил окончательно проснуться и привести себя в порядок. Послеобеденный сон, это у нас в Лёре святое, но плавного его перетекания в ночной допускать нельзя. Успел умыться и заказать у прислуги кувшин с тёплой водой для Клиссы, как вернулся собак. Новости, которые он принёс, были неутешительные.
Горожане эмоционально обсуждали весть о сегодняшнем прибытии в замок имперского гонца, выдвигая различные версии по поводу доставленных им приказов, но сходясь в том, что высокопоставленную пленницу, скорее всего, предписано будет отправить в столицу. Относительно остатков её свиты, также томящихся в плену, звучали самые разные предположения: от кровожадных "в расход!" до рачительных "будут держать до получения выкупа". Поскольку, "уж нашего-то барона они не объедят!"
Я занёс принцессе воду и помог ей, облачённой только в ночную рубашку, умыться. Попутно поведал и эти последние сплетни, "услышанные мною на улице". За прошедшие несколько дней я неплохо изучил свою подопечную и, конечно не ждал никаких внешних проявлений отчаяния, как то: заламывания рук, криков "Что делать? Всё пропало!" И тому подобных, часто приписываемых женщинам признаков малодушия. И не ошибся: Клисса только нахмурилась, прервала затеянное, было, капитальное умывание и попросила полотенце. Прижала его к лицу и застыла в этой позе. На секунду мне показалось, что девушка плачет, но когда она отняла полотно от лица, глаза её были сухи и злы.
- Одеваться! - прозвучала её отрывистая команда, и невзирая на все приличия, Клисса тут же потащила через голову свою ночную рубашку. Я же, как бы слуга, а с чего принцессе стесняться своих слуг? Похоже, стресс благотворно повлиял на её самочувствие. Поэтому вышедший вскоре из ворот заведения недавно пострадавший господин Силк, хотя и был бледен, как снятое молоко и притом недвусмысленно опирался на руку своего товарища, но зато другой рукой придерживал эфес длинной шпаги, глаза его метали молнии, жидкие усики гневно топорщились, заплетённая в десяток косичек пышная шевелюра... В этом мире, кстати, косички заплетали и мужчины. В основном дворянство и военные. То, что символизировала эта причёска господина Силка, не понял бы только слабоумный - не стой на дороге: зарежет и глазом не моргнёт!
Первым нам попался хозяин гостиницы. Сначала он хотел, видимо, задушевно справиться о самочувствии молодого господина и, ринувшись нам навстречу, даже успел вывести на лицо простецкую улыбку, но внезапно что-то смекнул и, склонившись в глубоком поклоне, предпочёл сегодня остаться неузнанным.
Как всё-таки хорошо, что в этом обществе СМИ пока неразвиты! Это я про неузнаваемость. Стопроцентно опознать человека можно только по хорошей зарисовке или тому, кто с ним знаком лично. Но портреты Клиссы, скорее всего, не были распространены в Империи, а её возможные личные знакомцы по улицам Клобрука, к счастью, толпами не ходили. Даже Лику, которая хоть и сводная сестра, но в любом случае не "одно лицо", как-то за неё приняли.