Анастасия заулыбалась, и Валерий поспешил сказать:
– Реально мог бы. У меня приятный тембр голоса, и на гитаре я тоже неплохо играл.
– Да ладно! Спой, птичка…
– Поэтому я тебе и не пел… И не только тебе – никому не пел, после МГУ.
Они еще немного помолчали.
– А сейчас мог бы бросить всё и пойти в певцы?
– Да нет, конечно, – заулыбался и Валерий. – Эта мечта была… про другого меня. Хотя… – задумался он.
– Что, и правда пойдешь петь? Попсу? Иначе – ни славы, ни денег, ни любви.
– Я мог бы петь как хобби… В Америке так делают – успешные стоматологи, юристы и ученые создают группы и поют по барам бесплатно.
– Жалкое, должно быть, зрелище.
– Это точно. Лысые, пузатые, фальшивят… Но в этом весь кайф – просто делаешь то, что хочешь, – и плевать на всех. Ты можешь себе это позволить. Впрочем, кому я это объясняю? Уборщице парикмахерской?
– Салона красоты! – уже широко улыбалась Анастасия. – А знаешь, Валера, я так тобой в наши первые года гордилась! На твоем фоне я чувствовала себя полнейшим ничтожеством. Вот и пошла поработать, хоть раз в жизни…
Они пару мгновений смотрели друг другу в глаза – давно они этого не делали – и оба переставали улыбаться. Валерий потянулся к Анастасии – она тоже слегка подалась к нему. Их губы находились так рядом! – и Валерий резко приник к лицу Анастасии, хотел ее поцеловать, но она столь же резко отшатнулась.
– Валер, я не могу, – сказала она. – Игорь…
– Ну конечно, – встал на ноги Валерий. – С ним ты, значит, могла мне изменять, а ему со мной – нет!
– А вот в этом весь ты! – тоже поднялась Анастасия. – Ты всегда на первом месте! Ты! Ты! И снова ты! Я для тебя – опять средство роста на бирже тщеславия! Тебе не я нужна, а реванш над Игорем?! Без этого твое мужицкое альфа-эго зудит? Сперва ты знал, кого берешь в жены, потом – ой ужас-то какой! – квартира тебе не в радость, ведь ее мне подарил мой отец и ты в ней не хозяин! Поэтому ты бросишь меня в ней одну! Да и ладно! Но ты и Вику бросил! И что? Много миллиардов-то заработал?!
– Нет! – повысил голос и Валерий. – Знаешь же, что нет! Я же не твой папочка, какой отмывает бабло самой мерзкой мафии, самой грандиозной язвы нашей страны, самой бездонной черной дырищи – коррупции в армии! Твой дед, Федор Федорович, ярый коммунист, ворочается небось, как танковая гусеница, в гробу! Знал – шашкой зарубил бы зятя!
– Так! Предпоследняя стадия! – мой отец! Давай, сразу переходи к последней! Какая же я – с, б и ш! И что мне с неба всегда всё падало! И что встреча со мной уничтожила тебя, великого Бил Гейтца! В Америке он работать и жить собрался! Так что же нет?! Что мешает?! Железный занавес давно рухнул – если ты не знал! Где твои гуглы в гараже? Где фейсбуки в кампусе? В тридцать три года Христос уж Богом стал! А ты, что? Всё мой папа тебе жить не дает?!
– Мама! – вдруг раздался отчаянный крик – в сенях стояла «Вика-не-Вика». – Хватит, мама! Хватит кричать на папу! Я же миллион долларов тебе дала! Купи ты, наконец, себе шубу! Купи себе тысячу шуб! Тысячу шуб! Тысячу!
И, плача навскрик, девушка убежала назад в избу.
– Ввалера… – тихо проговорила Анастасия. – Ты тоже это слышал?
– Дааа, – ошалевшим голосом ответил тот.
– Валер, я час сойду с ума, – прижала руки к голове Анастасия. – Вот прям щас – возьму и сойду… Какая еще шуба, а?
– Так! Ты, тряпка, внучка армейского полковника, с ума мне тут не сходи! – строго сказал Валерий и добавил: – А то и я тоже – следом за тобой, похоже, тоже… сойду…
– Эй, есть кто? – донесся незнакомый мужской голос. – В этой деревне, вообще, кто-то есть живой?
– Пока еще есть! – пошел через сени Валерий к переднему двору, и Анастасия последовала за ним.
Они увидели перед калиткой дома желтое такси и невысокого, худого мужчину лет так сорока пяти, лысоватого, приятного на лицо, одетого весьма изыскано: белые брюки, яркая тенниска, белые летние ботинки со вставками цвета молочного шоколада, – казалось, этот мужчина собрался на гольф, да перепутал Майами с Камышовкой. Гость держал в руке черный саквояж, как у викторианских докторов.
– Анастасия Борисовна? – спросил он и, когда она кивнула, представился: – Аристарх Назарий – не потомственный колдун, не целитель и не знахарь. Ведающий человек, экстрасенс, если желаете, но мне больше нравится – «христианский маг».
*
Валерий, Анастасия и Аристарх Назарий прошли в дом. В спаленке надрывно ревела «Вика-не-Вика».
– Ну, что у вас случилось? – спросил экстрасенс. – Ребенок постоянно плачет?