Выпроводив Сурвиллу, Модль взялся за Котлова. Попросил стражника поподробней рассказать, как он помешал своему напарнику задержать преступников. Котлов посопел с минуту (а лицо пятнами пошло, пятнами!), потом, собравшись с духом, выпалил, мразь такая, что не было ничего такого, по злобе на него Стаська наговаривает. Модлю недосуг было шаг за шагом припирать его к стенке, напрямик сказал, что Сурвилло признался, сколько в действительности людей было с мешком, по нужно проверить, не врет ли (сразу же посулил, что в ответ на чистосердечность освободит его от безусловно заслуженного им сурового наказания). И тогда Котлов тоже, как и Сурвилло (но независимо от него!), признался, что с мешком было два человека, только двое: один — мужчина крупный, плечи во, вроде как я, а второй — тот небольшого росточка, замухрышка, на мальчонку смахивает. Щуплый? — ухватился Модль. Ага, тощий, на свой лад подтвердил Котлов. Модлю понравилось, что стражник не подыгрывает ему: верный признак, что хоть сейчас правду говорит; а щуплый или тощий — не одно ль это и то же?
Модль не мог бы поручиться, что интуиция, которой обычно привык верить, на сей раз не подводит его. Слишком зыбкая это примета — рост, комплекция, чтобы с уверенностью вывести тождество субъекта, которого филеры нарекли Щуплым, и одного из тех двоих, что причастны к акции в Смыкуцах. Однако здесь хоть какая-то реальная ниточка, а на безрыбье, не зря сказано, и рак рыба…
Модль оставил Демина одного расхлебывать не доваренную им кашу — сам же без промедления отбыл в Вильну. Филерам с этого дня было строжайше наказано ваять Щуплого в персональную «проследку». Филерская братия, прямо сказать, неплохо развернулась: спустя неделю Модль располагал довольно обширными сведениями об интересующем его субъекте. Как Модль и ожидал, подлинное имя Щуплого — Осип Таршис — было свежее, ранее не фигурировавшее в агентурных сводках. Но отчего не фигурировало? Оттого ль, что не имело касательства к подпольным делам, или оттого, напротив, что Таршис слишком глубоко ушел в это самое подполье? Последнее было наиболее вероятным, недаром же филеры в один голос скулят: ловок, увертлив, ужом ускользает!
Сейчас, когда Таршис попал на сугубую замету, Модль, вороша старые дела, чуть не на каждом шагу натыкался на упоминание о Щуплом. Так было в минувшем декабре, когда в Вилькомире были схвачены с четырьмя тюками искровской литературы возчик Шабас и литейщик Рогут, недавно повесившийся в ковенской тюрьме. Так было и во время «ликвидации» Ежова и Сольца. Легко допустить (несмотря на отсутствие прямых улик), что Таршис имеет отношение и к партии «Искры», часть которой захвачена в Смыкуцах: едва ли простое совпадение то, что Анна Спаустинайте и Таршис родом из Вилькомира. Были и еще занятные «совпадения»: до ареста Ежова Таршис, пусть с перерывами, но все же нанимался дамским портняжкой то в одну, то в другую мастерскую, после ж изъятия Ежова нигде уже больше не работал. Это наводило на мысль: а не заместил ли Таршис Ежова? Модль все яснее осознавал обидное для себя: то, что Таршис столь долгое время находился вне поля зрения, — серьезнейшее его, Модля, упущение. Что ж, решил он, тем паче надобно теперь сделать все, чтобы в дальнейшем не допускать больше досадных промахов. Главное — действовать осмотрительно, без дурацкой спешки; тут, если взглянуть на дело с другой стороны, есть еще случай и отличиться.
Даже отличиться, да… Обычно всеми мало-мальски значительными «изъятиями» социалистов руководят из Питера, тот же взять арест Ежова и Сольца (наиболее за последнее время заметное дело) — и он ведь произведен по прямому предписанию Ратаева, начальника особого отдела департамента полиции. Теперь же появляется возможность — поскольку Таршис ни в одном из списков по розыску особо опасных государственных преступников не значится — самим довести дело до конца и только после дотошного установления всех явок и связей выложить перед Ратаевым готовенькое: как видите, глубокоуважаемый Леонид Александрович, мы тоже не лыком шиты. Тут вопрос не только самолюбия и престижа — есть шанс быть замеченным, глядишь, в Питер призовут; не так ли, к слову, взлетел из Одессы полковник Пирамидов, притом сразу на должность начальника столичной охранки?