2
Могущественнейший Лев Максимович, которого заочно
почтительно и со страхом называли Волчий оскал, выл от бессилия.
Он, который мог мановением пальца привести в движение полстраны, который росчерком пера тратил миллиарды, малейшие пожелания которого приближённые угадывали по властному трепетанию ноздрей, оказывался не в состоянии совладать с капризной субреткой. Противоборство с ней настолько выматывало и истощало, что у него, будто у цинготного, начали неудержимо крошиться зубы, а слизистую рта стянуло волчанкой. Бесполезным оказалось и сбалансированное питание с витаминами, и курсы лечения у лучших стоматологов…Разрушительный процесс нарастал. В конце концов, дантисты развели руками и сказали, что виной всему нервы.
Вот почему захворавший бизнесмен тайком отправился на приём к модному в кругах столичного истеблишмента врачевателю Артуру Артуровичу Олби. Лев Максимович знал Олби с давних пор (ещё по прошлым контактам в провинции), «перетащив» за собой в Москву. Он доверял проверенному кадру и не впервые обращался к его услугам, когда случались крупные неприятности.
Кортеж из лимузина и двух сопровождающих «джипов» остановился возле здания элитной клиники. От входа авторитетного визитёра с подобострастием проводило к кабинету само медицинское светило. Артур Артурович усадил клиента с бездонной мошной в удобное кресло, скромно расположившись напротив пациента на стуле.
– Я – весь внимание, Лев Максимович, – вежливо и уравновешенно проговорил Олби.
– Даже не знаю, с чего и начать. Или, вернее, с кого… – характерно оскалил тот зубы до верха дёсен. Привычная гримаса обнажила столь ужасающую картину полости рта промышленника, или, как сказали бы его недоброжелатели, волчьей пасти, что эскулап чудом не опрокинулся вместе с креслом, а также не без усилий сдержал непосредственную эмоциональную реакцию.
– Л-Лев Максимович, говорите без обдумывания о том, что вас волнует, – овладев собой, мягко и располагающе предложил врач. – Излагайте напрямую, по позыву души. Как раз в той последовательности, в какой рождаются мысли. И помните, что всё, озвученное здесь, останется между нами. Мы же с вами старые знакомые.
– Хорошо, – кивнул посетитель, и лицо его покрылось красными пятнами. – Я…Мне…Да застарелая как мир проблема, Артурчик. Моя…э-э-э…пассия достала…Видишь мои зубы? Были зубы, а стал чмокающий аппарат. И всё по её милости. Короче: эта сучка мне изменяет. Мало того, так она ещё меня и кинет! И кинет по-чёрному! – с выдержанного тона вдруг сорвался на выкрики властелин львиной доли России, вновь оскалив аппарат хиреющего хищника.
– Успокойтесь, пожалуйста, – умиротворяющее остановил его доктор. – Сейчас мы с вами во всём разберемся. М-м-м…измена – свершившийся факт?
– Я их не застал, понимаешь, не застал…
– Понимаю. Но раз сие не факт, то, давайте, не будем спешить с окончательными выводами, – мягко посоветовал ему врач. – Давайте, обговорим детали, питающие ваши сомнения. Ладно?…Вот и прекрасно. Итак, последовательно и без эмоций поведайте, пожалуйста, на чём зиждется ваша ревность?
– Ладно, – остывая от размеренного тона и расслабляющих манер доктора, согласился пациент. – В последние полгода к нам зачастил Конь Дамский…Тьфу, ты…Эта…Зачастил секретарь Совбеза Коданский. Вернее, поначалу я сам, идиот, привечал его в целях…В целях…Впрочем, оставим это…Так вот, зачастил он к нам на всякие фуршеты и суаре, а потом и сам стал мою…кха-кха…цыпу на кремлёвские и благотворительные мероприятия приглашать. Я начал кое-что примечать за ними, приглядывать. Но…Коданский – важный человек в Кремле. Интересы бизнеса превыше всего. Внутри погано, а терпел…, – с хрустом сжал кулаки Лев Максимович.
И влиятельный пациент принялся изливать желчь, излагая подозрения в отношении любовницы и безуспешные ухищрения по части того, чтобы взять её с поличным. Прошло ещё с четверть часа, прежде чем он замолчал. Олби, изучивший нрав олигарха, специально его не перебивал, давая выход психическим метастазам. Апробированная практика. Зато теперь больной разложился перед ним, что труп в заключительной фазе вскрытия.
– …Третьи сутки не сплю, – из гневной интонации внезапно впал в жалостливую рассказчик. – Места себе не нахожу. Западло, что через неё, стерву, и меня имеют…Мало того, эдак ведь она и секреты за жеребячий аргумент Коданского продаст. Кинет меня…Не знаю, что и делать. Вот, снова нервный тик пробрал, – и он в подтверждение гнилозубо оскалился.