– Тэк-с, если я не ошибаюсь, у тёти Тани в мебельной стенке была аптечка, – ответил Юрий, подходя к шкафу и выдвигая соответствующий ящичек. – Ага, кое-что есть…Скажите мне какие резервы снадобий у вашей тёти, и я скажу, насколько она здорова. Впрочем, и от ушибов кое-что присутствует. Тэк-с, «Троксевазин-плюс», – прочёл он наименование мази. – Не ахти что…Бывает и поэффективнее. Однако, за неимением гербовой, пишут на простой.
Он протянул тюбик студентке и проинструктировал её:
– Мазь втирается легкими движениями, практически без прикосновения к травмированному месту. Лекарство интенсивно впитывается в ткани автоматически. Говорю это как бывший профессиональный лётчик.
– Неужели вы не поухаживаете за больной, Юрий Сергеевич? –
кокетливо закатила глаза Лонская, точно впадая в предобморочное состояние. – Если вас, разумеется, не затруднит.
– Ну, что вы! Что вы! – ответил Рокотов. – Буду рад, если моя…м-м-м…пальпация, как принято говорить у медиков, окажется кстати, мадемуазель.
– Именно, – лукаво улыбнулась «мадемуазель», закидывая свои стройные загорелые ноги на диван и укладываясь на живот. – Лечит не столько лекарство, сколько душевное сострадание. Вы постарайтесь втирать мазь в мои локотки, – пощёлкала она пальцами, выбирая нужное слово.
– Невесомо, эфемерно, – подсказал ей Юрий.
– Видите, какой вы находчивый, – последовала похвала.
– Большая профессиональная практика, – констатировал доктор-неофит.
– Ну, так проявите многогранный талант и на лечебном поприще.
– Попробуем, – передразнивая жестами девушку, пощёлкал пальцами Рокотов. – Откуда начнём?
– Отсюда, – подставила больная локоть. – Хотя я ударилась и ещё кое-чем…
Рокотов ласкающими прикосновениями обрабатывал женские локоточки, втирая мазь, а Диана меж тем рассказывала об ощущениях во время полёта:
– Я так перепугалась, что перестала соображать, а вы не растерялись…Вы такой отважный, Юрий Сергеевич! Любого перспективняка за пояс заткнёте! Правда, вы тоже чуть-чуть оказались не в своей тарелке…Сразу после приземления…Ведь так?
– Да нет, я был в норме.
– Оказались-оказались, – посмеивалась проказница. – Когда мы обнимались…
– Хотите сказать: ещё ничего не сделал, а уже ничего не
получилось?
– Ха-ха-ха!…А вы бы как это назвали?
– Ну-у…Согласен, что минута слабости простительна женщине, но она же непростительна мужчине, ежели он ею не воспользуется, – как мог, отбиваясь на ходу, сочинил «дохленький» афоризм ас эфира.
– Но сейчас-то мы адекватны?
– Как вы могли усомниться!? – деланно возмутился кавалер.
– Так охладите же поцелуями мои припухлости, чтобы облегчить страдания.
– Со всемерным расположением! – засуетился Рокотов.
– Ну, так не теряйтесь же…Учтите, у меня от влечения к совращению до отторжения – путь весьма короткий.
Юрий краешками губ стал поочередно притрагиваться к сгибам рук Лонской и ощутил, что несколько виртуальное желание контакта с юным созданием, переживаемое им и ранее, успешно трансформируется в конкретику сугубо мужской готовности. Той самой готовности, кою застали врасплох в парке.
– Теперь помассируйте мне икры, – тем временем уже инициативно распоряжалась Лонская. – Они у меня тоже ноют.
– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, – попробовал беспечно усмехнуться доморощенный эскулап, но его губы инстинктивно подёргивались, а хрипотца баритона выдала страсть нетерпения.
Он нанёс тонкий слой мази на ушибленные места и нежными движениями произвёл втирание в упругие, тугие икры.
– Ну? – требовательно произнесла Диана. – А охладить?
И Рокотов с хищной плотоядной полуулыбкой-полуоскалом приник к её ногам, выполняя ритуальную целительную процедуру.
– Теперь тут, – абсолютно вошла во власть гегемон положения.
И она приподняла подол туники, обнажив наполовину ягодицы, которые не в состоянии были хоть как-то прикрыть свежевыстиранные плавочки-стринги. Загорелая и смуглая от природы кожа девушки, белоснежные плавки и ярко-желтая накидка-туника создавали причудливый живописный колорит, услаждающий мужскую эстетику.
– Приступайте, приступайте, – стимулировала Лонская наступательный порыв мужчины.
Юрий бережно притрагивался к бархатистой поверхности тела
пациентки, но когда его пальцы входили в соприкосновение с полоской ткани в области промежности, где она плавно сменялась кудрявящимся пушком и особо нежной кожей, он усилием воли отстранял руку.
При очередном таком избегающем маневре Диана прихватила его пальцы своей горячей рукой, прижала к ложбинке между ягодицами и потребовала, сдерживая трепетное дыхание: