– Отчего же именно он?
– Так, – последовал уклончивый ответ от вновь порозовевших щёчек. – Он…интересен мне в качестве исторического феномена.
– Надеюсь, вы понимаете, что качественное исполнение вашего заказа предполагает достаточную откровенность?
– Да-да. Понимаю, – спохватившись, прикусила губку Милена. – Видите ли, я учусь на психолога, – пояснила она. – Пишу курсовую работу о специфике заочного метода изучения личности. Мне необходимо окунуться во внутренний мир Гагарина и как космонавта, и как первого «гражданина мира», и как семьянина, и как спортсмена…И так далее. Познать и раскрыть его во всех социальных ракурсах. Разумеется, я отнюдь не претендую на то, на что претендуют другие ваши клиенты. Меня вовсе не прельщает копание в грязном белье. Мне нужно документально точное воспроизведение его «психологической голограммы». Без додумываний и фантазий.
Само собой, Листратов взялся за необычный заказ. И работал над ним, как никогда прежде. Ещё бы, в Кузовлёвой для него экспериментальный интерес сочетался с личным. Экспериментальная составляющая выражалась в том, что на ней он апробировал свой тайный шедевр, своё изобретение – резонатор, как Георгий его коротко именовал. Личный же стимул заключался в том, что впервые экспериментатор применил прибор на клиенте, вернее, на прекрасной мадонне, из любовных побуждений. И воздействие технических устройств подарило ему волшебный результат.
Впрочем, о подробностях этого увлекательного процесса – несколько позже и в другом месте повествования. Предварительно же достаточно отметить, что Листратов впервые в жизни полюбил. И Милена ему ответила взаимностью. Взаимностью, по сути, техногенно навязанной. О чём она не ведала и до настоящего утра.
Георгий был из детдомовцев, круглый сирота. И в детстве он был ничейным ребёнком. А одинокая личность – маленький неприкаянный мирок, чуждый этому гигантскому и холодному миру, помыкающему им.
И даже повзрослев, Листратов собой в полной мере не распоряжался, пока работал за гроши в так называемом «ящике» – в закрытом Институте нейрофизиологических проблем, функционировавшим под эгидой КГБ России. Лишь учредив «Сюр-Реал» на паях с Исааком Вайнбергом, он обрёл приличный социальный статус.
Вайнберг – крупный воротила в сфере шоу-бизнеса – оценил многообещающий проект и рискнул, вложив в него немалый капитал. Инвестиции талантливого, но малоимущего Георгия выразились в виде самих изобретений. Проект «русского доктора Фрейда» не оказался прожектом: «Сюр-Реал» быстро окупился, а филиалы салона начали распространяться по стране. Конечно, жадный спонсор по совместному бизнесу новатора беззастенчиво «нагрел», но, наряду с тем, Исаак Анатольевич дал тот минимум, чтобы его компаньон ощутил себя обеспеченным, а значит, и относительно свободным человеком.
И всё же, в самодостаточную личность Георгий превратился лишь с появлением Милены. Ему стало, для кого жить, творить и зарабатывать. С появлением любимой для Листратова солнечный свет заиграл всеми цветами радуги. И он решил подарить Милене радость вселенского масштаба. Но как реализовать эту идею без денег?
Ради добычи золотого тельца изобретатель и надумал продать новое и незапатентованное в установленном порядке открытие. Но кому? Вайнбергу? Так тот его уже однажды обобрал как липку. Комитету госбезопасности? Так эта наглая и властная инстанция платила ему крохи за ту эксклюзивную информацию, что он ей поставлял. Потому он и связался с американцами через репортёра Боба Сноу, что давно подбирал к нему отмычку.
Новоявленный Кулибин сознавал, что совершает крайне рискованный шаг, ибо ещё в Институте нейрофизиологических проблем он дал КГБ кабальную подписку. Подписка в числе прочего предусматривала уголовную ответственность за незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и услуг. Комитетчики никогда не простили бы ему измены в форме технического шпионажа. Но уж очень хотелось обеспечить перспективу любимой и будущему сыну.
Потому Листратов и отважился на контакт со Штатами, в материальном плане отнюдь не прогадав. В дальнейшем задержка заключалась, как он надеялся, в сущем пустяке – вывезти Милену «за бугор» под видом круиза по Средиземноморью (до поры не посвещая любимую на счёт деталей «закулисья»), а там её и сманить.
И уже на стадии оформления заграничных виз у Георгия случился «облом»: Кузовлёва сама узнала об изнанке его души при
крайне непредсказуемых обстоятельствах.
В ту июньскую ночь Листратов проснулся от того, что кто-то включил яркий свет в спальне его московской квартиры и резко сорвал с него простыню. Георгий сначала рефлекторно зажмурился, а затем, реактивно оценив необычайный характер происходящего, волевым усилием раскрыл глаза и стремительно сел на краю кровати. Он увидел вокруг себя нескольких человек. Часть из них была вооружена. Стволы были направлены на него и на Милену, которая также проснулась и испуганно прижималась к стене, прикрывая живот руками.