Номинальный секретарь посла был доволен: Москва заполучила
ещё один инструмент проникновения в электронные сети противника, а значит и инструмент защиты собственных систем. Индикатор Фаррелла чутко фиксировал, когда близился момент переполнения сервера информацией. Тогда самый защищённый технический хранитель банка данных становился доступным для внесетевого сканера, некогда сконструированного неким студентом Капличным. Вот что значит международное разделение труда и кооперация!
Проверяя, нет ли «хвоста», а, равно, вуалируя зависимость своего поведения от визита агента, чекист не покинул ресторанчик вслед за ним. Напротив, он заказал на десерт мороженое и развернул «Нью-Йорк Таймс». Поднося ложечку ко рту, Капличный услышал звонкое щебетание женского голоска, который, в отличие от грубияна-бородача, осведомился по поводу уместности обеда за одним с ним столиком.
– Да-да, мэм, – ответил даме Евгений, мимоходом взглянув на неё, и повторно погружаясь, было, в газетное чтиво. И тут же он вновь, теперь уже ошеломлённо, вскинул на даму глаза, ибо она чрезвычайно напоминала его жену Ольгу: – Да-да, мэм! Прошу вас…
Он вскочил, услужливо отодвигая стул и помогая незнакомке присесть, вопреки американским традициям, введённым феминистками.
– Сп-спасибо! Что-то не так? – порозовела та, уловив чрезмерно
пристальный взор мужчины, и даже посмотрелась в зеркальце, достав его из сумочки, которую она повесила на спинку свободного
стула, стоявшего сбоку от столика.
– Нет-нет, что вы, всё в норме, – успокоил её Капличный. – Обычное мужское внимание к красивой женщине.
– Спасибо, – вторично поблагодарила его посетительница, глядясь в зеркальце и поправляя локоны. – Декорум должен соответствовать правилам приличия, – прокомментировала она свои действия.
– Декорум на должном уровне.
– Иногда ловлю себя на мысли, что я – набор общественных требований, а не свободная уникальная личность, – почти
пожаловалась незнакомка.
– То есть?
– Возьмите причёску – она не та, что симпатична мне, а та, что нравится другим, – пояснила незнакомка. – Фигура – не та, что дана природой для рождения детей, а та, что соответствует критериям подиумов. Поступки – чтобы не осудили. Увлечения – по мотивам престижности. Мода, если употреблять это слово в широком плане, правит нами. И так не только со мной. Так со всеми.
– Логично, – оценив услышанное, согласился её собеседник.
– Постепенно мы превращаемся в ходячий набор социальных функций, навязанных нам извне и по ошибке принимаемых нами за собственную сущность. Мы играем развёрнутую номенклатуру ролей. Человек преимущественно трансформируется в усреднённый невещественный комплекс…э-э-э…общественных отношений, для которого его неповторимое тело составляет жалкий придаток. Тело подобно рикше возит госпожу Общественную Функцию…
Внимая визави, Капличный не мог не признать её правоту, вспомнив, как его назойливо вербовали в спецслужбу. «Живём в мире симулякров»13, – поддакнул он даме.
– …Симулякров?… Именно! – согласилась с ним собеседница. – В результате мы убиваем эксклюзив в себе, послушно следуя за массовым общественным сознанием, – продолжала меж тем собеседница. – А ведь общество может завести нас, бог знает куда. Где критерий того, что свет безгрешен? Где гарантия, что наши
стихийные порывы хуже искусственных моральных заповедей?
– Ого! – вырвалось у мужчины. – Хотел бы я знать, откуда берутся непросто красивые, а ещё и продвинутые женщины? Мне, кстати, вспомнился случай, когда очаровательная блондинка смотрится в зеркало и говорит: «Женщины бывают либо красивые, либо умные. Так это что же получается, я не существую, что ли?»
И собеседники понимающе расхохотались.
– …Я социолог, – в ходе непродолжительной паузы
переключаясь на новую волну разговора, улыбнулась незнакомка. – Вообще-то, я из Кентукки, а в Нью-Йорке осела на полгода: по договору с фирмой провожу исследования. Живу в отеле напротив, – кивнула она на здание гостиницы «Тихая гавань», расположенное через дорогу от «Мандалая». – Обедать забегаю сюда. Барбара, – располагающе протянула она ему руку. – Социолог Барбара Рэдклиф.