– Российский дипломат Евгений Капличный, – приподнявшись, церемонно склонил голову её новый знакомый.
Пожимая пальчики даме, мужчина попытался, было, поцеловать руку, но та не позволила ему сделать этого.
– Или вы не согласны со мной о доминировании навязанной нам общественной функции над телом-аргументом? – осведомилась «социологиня».
– Целиком и полностью разделяю ваше мнение Барбара, – опускаясь на стул, проговорил Капличный. – То, что вы только что, походя, отвергли моё невинное ухаживание, явно идущее от тела, ещё раз подтверждает истинность ваших выводов.
И новые знакомые рассмеялись повторно. И их конгениальность весомо окрепла.
Так они с Барбарой мило проболтали до позднего вечера. И чем дольше длилось их нечаянное рандеву, тем прочнее Капличный подпадал под обаяние американки. Мало того, что она представляла тот тип женщин, что были во вкусе Евгения, так она ещё и излучала некие мистические и непостижимые для ума флюиды взаимопонимания, неудержимо влекущие к ней. Спохватился русский резидент лишь около двадцати одного часа. Расставаясь, он попросил у Рэдклиф (так, на всякий случай) номер «мобильника», и
в этой «малости» она ему не отказала.
Когда они попрощались на улице у входа в ресторан, то дипломат сопроводил долгим-долгим взглядом американку. Золотистый фон заходящего солнца подобно рентгену высветил на горизонте её статную фигуру и стройные длинные ноги сквозь прозрачное платье. И в сей знаменательный миг возбуждённый мужчина заметил пикантный просвет в области промежности Барбары.
Очаровательная дырочка, образуемая линиями внутренней поверхности бёдер и преддверием лона, мерцала при ходьбе «социологини». Русские мужики, лишённые рефлексии в отличие от А.П. Чехова, но наблюдательные там, где надо, окрестили эту часть женского тела «чайкой», ибо при ветре складки дамской одежды, прильнув к паху хозяйки, рисуют силуэт парящей морской птицы. И сейчас на месте «головки» чайки светился просветик величиной с монетку, но по стоимости эквивалентный смыслу жизни иных самцов. В эту самую дырочку заглянул невесомый солнечный лучик, просветив платье насквозь. И Евгению невыносимо захотелось заместить собой бестрепетный глупый луч – внедриться взамен него в манящий просвет, а уже оттуда скользнуть в заветную женскую заводь.
Прибыв из Нью-Йорка в Вашингтон, в посольстве Капличный первым делом овладел женой, приятно изумлённой его покоряющей жадностью. Но даже и утолив острый сексуальный голод, он с исконно мужской одержимостью буквально заставил Ольгу дефилировать голышом по квартире.
– Женчик, хи-хи-хи, да что с тобой?! – ёжась и млея от неизведанных ощущений и от непонимания сути происходящего, хихикала та, прикрывая ладонями то груди, то лобок. – Или что у меня синяк на лодыжке? Так то я при тебе же ударилась о тумбочку…А в остальном я чиста и непорочна, хи-хи-хи…
– Оль, ну убери, убери, пожалуйста, руки, – бормотал Капличный, хищным взором препарируя соматические прелести супруги. – Туда вон пройдись, туда…К окну, к окну…
И измозолив Ольгу взором, он разочарованно вздохнул: увы, не наделила природа его жену той фетишистской изюминкой, что он
тщетно пытался обнаружить.
4
Неделю секретарь посольства подыскивал повод для отлучки в Нью-Йорк. И оказия подобралась в виде международной выставки-ярмарки электронной техники. Прибыв в Нью-Йорк утренним поездом, Евгений связался с Рэдклиф и предложил отобедать в «Мандалае». Поколебавшись, Барбара не выдвинула возражений.
В ресторанчик Рэдклиф вбежала, бурно дыша.
– Дождь начинается, а я зонтик забыла, – посмеиваясь, после взаимных приветствий пояснила она, повесив на спинку бокового стула дамскую сумочку.
– Да-да…Дождь…, – отвлечённо забормотал мужчина, спонтанно «лапая» дамские прелести взглядом и воспринимая её сбитое дыхание отнюдь не в текущем контексте.
– Что?…Опять что-то не так? – засмущалась Барбара, поправляя одежду и теряясь от чувственного напора, подспудно исходящего от мужчины.
– Нет-нет…Всё нормально, всё нормально…, – замотал головой Капличный. – Простите меня! Отвлёкся.
– Вы сегодня странный, Евгений, – напряжённо заметила Рэдклиф, присаживаясь за стол напротив него. – И в телефонном разговоре были так настойчивы…Что…
– Была – не была! – решился тот. – Скажу, как есть. Если вас мои слова оскорбят, то заранее приношу вам свои извинения…Короче…Короче, Барбара, неделя без вас прошла в мучениях. И моя сегодняшняя командировка – исключительно ради вас. Я вас хотел видеть, я вас хотел слышать, я вас хотел обонять и осязать! Потому и был настойчив…И ещё…Я хотел быть рядом с вами. Очень близко – как мужчина к безумно желанной женщине!