Глава десятая
1
Чекист Топтыжный в оперативной квартире поджидал агента с конспиративным именем Болт. В миру Болт звался Захаром Андреевичем Громадиным и подвизался в качестве начальника службы безопасности в видеосалоне «Сюр-Реал». Туда он пришёл по протекции КГБ из московского уголовного розыска с должности заместителя начальника управления. «Отбарабанив» в милиции двадцать семь лет, Громадин заработал пенсию по выслуге лет, а заодно геморрой и обширнейшие оперативные связи. Принимая во внимание последнее обстоятельство, Иван Сергеевич и завербовал «мента», что не составило труда: близкого поля ягоды.
Громадин был тем самым верзилой с «лошадиной мордой», что «засёк» Тихона Заковыкина в «Сюр-Реале».
Помимо функции общего мониторинга посетителей салона, Громадин выполнял и специальное задание Топтыжного: он «пас» Георгия Листратова – того самого агента Глюка, что являлся творцом нейроэлектронных сеансов. Разумеется, о том, что агент Глюк и Листратов – одно лицо, знал исключительно Топтыжный. Даже Крутов и Столповский, по всем правилам агентурной работы, об этом не были осведомлены.
Для «конторы», как называли комитет государственной безопасности сами чекисты, Листратов был ценным приобретением, располагая технической возможностью сбора информации со всех компьютеров салона на сервер. А кто владеет информацией – тот владеет миром. Отсюда изначально становилось ясным, что для Глюка «песенка независимости» от могущественной организации была «спета».
Именно с помощью Глюка Топтыжный и «расключевал», в частности, «субъективную реальность» магната Рокецкого. Да-да! того самого магната Рокецкого, фабриковать компромат на которого чекист отказался по заданию смещённого с поста руководителя КГБ Пырванова.
С некоторых пор Рокецкий зачастил в видеосалон. Проверка донесла, что он сделал эксклюзивный заказ на сенсорный модуль небезызвестного в кругах полусвета Сашу Каминского. Изюминка заключалась в том, что Каминский не относился к избранному сонму звёзд кино, телевидения, эстрады. Он был прожжённым жиголо и бисексуалом. И упоминание о нём в прошедшем времени не оговорка, так как Каминский скончался от передозировки при
приёме наркотиков.
Ностальгия Вадима Юрьевича по умершему была настолько непреодолимой, что он собрал все сохранившиеся видеоматериалы (ну очень интимного характера), запечатлевшие его с Каминским, и доставил их Листратову. Георгий переформатировал материалы на специальный нейроэлектронный модуль.
Остальное было делом техники. Началась игра в поддавки. С началом сеансов, в порядке первой подставки, Рокецкому посредством нейроэлектронного алгоритма стали подавать аккуратно подправленный образ Каминского. Образ был скроен адекватно: с учётом психотипа магната. Выработав у Вадима Юрьевича нужную скорректированную установку, в быту ему подсунули подставку № 2 – того, кто послужил прообразом скорректированной подставки № 1. В этом качестве фигурировал подобранный комитетчиками активный педераст Семён Бакулин, похожий на почившего в бозе Сашу Каминского.
И «дамка» скушала «пешку». А комитет госбезопасности заполучил великолепного сексота, поставлявшего «первоклассный свежачок», ибо в постели секретов нет. В частности, Бакулин раскрыл тайну того, что Рокецкий через прозападную неправительственную организацию Британский Консультатив свёл Коданского со «скунсами» при «разруливании» искусно спровоцированного инцидента, связанного с захватом российских дипломатов на Ближнем Востоке.
И вдруг Глюк пропал. Но если предположить его перевербовку и утечку информации о том, что Рокецкий и некоторые иные VIP-персоны подвергались нейроэлектронному программированию по указке КГБ, то спецслужбе было бы несдобровать. Вернее, некоторым её штатным сотрудникам.
2
Дисциплинированный Громадин на оперативную «точку» для контрольной проверки явился точно к назначенному сроку. Его массивная фигура с трудом протиснулась через дверной проём, рассчитанный на среднестатистического человека. Они с Топтыжным присели за стол и почти по-приятельски «приняли на грудь» по рюмочке коньяку – формально-то время было уже нерабочее.
– Ну, и чего? – закусывая горячительное шоколадом, спросил полковник КГБ полковника милиции в отставке.
– Ну, что, Иван Сергеевич, – степенно промокая губы салфеткой, откликнулся Громадин, – задачку по Листратову я досконально провентилировал. Те урки, коих Жора заманил в свой кабинет в «Сюре», а потом срезал из шокера и запер – корефаны Вована Палача. Они до сих пор молчат, как рыба об лёд, и заяву на Листратова малевать отказываются. По низам же ползёт информация, что Жорик слинял от блатной шушеры. Якобы, метку зелёнкой на лбу ему намазал не кто иной, как сам Вован.