Ан Заковыкин не без аффектации отвернулся от оплошавшего чиновника, завернув лихой вираж на табуретке. И за проявленную принципиальность продолжил отбывать срок – десять суток – тот максимум, что мог позволить себе чинодрал Затыкин.
Но позднее давать показания Тихону всё же пришлось. Зато не противному Гэ-Гэ. На Лубянке «ключик» к нему подобрал Топтыжный.
2
По факту без вести пропавших Георгия Листратова и Милены Кузовлёвой было возбуждено уголовное дело, которое расследовала специально созданная оперативно-следственная бригада. Ядро бригады составляли Топтыжный, его заместитель – майор госбезопасности Говоров, старший следователь по особо важным делам Следственного комитета России Берендеев и следователь Затыкин.
Понятно, что сам факт криминальной пропажи людей в чистом виде относился к предмету ведения Следственного комитета России, если бы речь не шла об агенте Глюке и о том, что с ним связано. В этой ситуации возможность возбуждения дела по общеуголовной статье дарила преимущества в части неограниченного легального проведения следственных мероприятий: наложения арестов на почтово-телеграфную корреспонденцию, прослушивания всех видов телефонов и иных электронных гаджетов, проверке банковских счетов, производства обысков, задержаний, арестов, и так далее. То есть, уголовное дело служило хорошим процессуальным прикрытием для параллельной работы по статье, подследственной органам госбезопасности.
Исследование распечатки телефонных переговоров Глюка за минувший месяц позволило приоткрыть «двойное дно» агента: всплыла его связь с Бобом Сноу и контакты со швейцарскими банками. В результате сомнений в шпионаже у КГБ оставалось всё меньше.
Координацию усилий двух ведомств обусловило и то, что в поле зрения Топтыжного попал Заковыкин, ибо даже косвенный интерес к персоне «закрытого физика» Кузовлёва резко повышал потенциал утечки гостайны. А тут ничем не примечательный студент рвался в квартиру учёного.
Досконально вникнув в суть конфликта между Заковыкиным и Затыкиным, «матёрый волк сыска» предпочёл беседовать с Тихоном наедине. Оставшись тет-а-тет, Иван Сергеевич перво-наперво подчеркнул, что при всех перехлёстах поведения студента, оснований для его задержания не имелось. Ни юридических, ни фактических. И принёс ему извинения.
Разговор полковник построил уважительно, на взаимном доверии сторон. Напрямую он, безусловно, не сообщил, что расследуемое дело связано с гостайной, но намекнуть намекнул. И попросил пермяка как сознательного гражданина России просто помочь им. Через четверть часа отходчивый паренёк простил органам прегрешения Гэ-Гэ. Тем паче, что и себя Тихон тоже не причислял к абсолютно правым.
Заковыкин начистоту рассказал и о своих похождениях, и о том,
где спрятал записку, и про «Калачёвскую, сорок», куда его предлагал затащить «Сирано де Бержерак». В данных откровениях Топтыжного особо заинтересовало упоминание в записке Милены об отоне.
Запротоколировав показания Тихона, полковник поехал с ним в студенческое общежитие, где записка Кузовлёвой была изъята из тайника.
Параллельно майор Говоров исполнял поручения Топтыжного об отработке «Сирано де Бержерака» с «Ирокезом», а равно об обыске на Калачёвской, сорок. Впрочем, засаду уголовников на Вернадского, дом двадцать два, корпус «Б» чекистам накрыть не удалось – её там просто не оказалось. Зато захват и обыск в бандитском притоне принёс улов: в сейфе, вскрытом умельцами спецслужбы, была обнаружена записная книжка покойного американца Сноу. Отныне связь Листратова со «скунсами» можно было считать установленной.
3
День спустя Топтыжный отпускал Заковыкина с Лубянки. Напоследок он отобрал у студента подписку о неразглашении данных следствия и об отказе от незаконной детективной деятельности.
– На крайний случай, уж если замуж невтерпёж станет, – не без юмора прозорливо подсказал Иван Сергеевич юноше, – звони мне. Я худого не посоветую. Запомнишь номер моего сотового?
– Давайте, – охотно откликнулся паренёк.
– Чур, без обозначения, кому он принадлежит, и без передачи другим, – предупредил его полковник, прежде чем сообщить данные резервного средства связи.
– Конечно, конечно, – искренне заверил офицера пермяк, «набивая» нужный набор цифр на кору своего головного мозга.
Выводя Заковыкина с внутреннего дворика чекистской цитадели к КПП, Иван Сергеевич ещё раз настоятельно и почти по-отечески попросил студента держаться подальше от мутной истории, связанной с Листратовым и бандитом Пакостиным.