– Погодите-погодите, Семён, – разыгрывая экспромт, вмешался в монолог ведущий, – это ж благородно! У нас столько беспризорных…И если бы каждый из нас забрал по сироте…
– Э-э-э, нет, – на сей раз, уже Сухолятин пресёк сентенцию журналиста, запустив таки наполовину ноготь указательного пальца в рот. – Сперва я тоже расчувствовался…И будь обычный ребёнок, прослезился бы, да и выправил документ. Но тут же Лонская! Потому я всё прошерстил от и до…Пробил по базе данных. И наковырял-таки! Глядь, чё за ёлки-моталки: под одним и тем же номером свидетельства о рождении, выданного Людиновским ЗАГСом, значатся два разных ребёнка.
– Любопытно, – на сей раз согласился с детективом Юрий.
– Странный фактик я со своим дружком Жекой за бутылкой и обсосал, – выплюнув треть ногтя, довольно хохотнул словоохотливый «грызун». – Покойничек Жека тогда работал в областном ГУВД. Просекли мы, что тута огроменное бабло корячится! Ну и взяли мы за мотню заведующую ЗАГСом Шелапутину…
Сухолятин, следуя установке журналиста, нарочито допускал в речи вульгарные выражения, которые должны были вызвать у простого народа понимание и доверие: свой брат правду-матку кроет. И в данном месте повествования Рокотов незаметно и одобрительно кивнул рассказчику.
– Ага, значитца, взял мы её за мотню, – ободрено продолжал рассказчик, – и ну трепать. Перво-наперво обозрели книгу записи. Хоп! А тама за прошлые года втиснута подложная запись. И пошло-поехало…В общем, раскололась Шелапутина и заложила с потрохами Лонского. А дальше – стоп! Ну, состряпала эта тётка подлог, а на кой ляд он нужен – не знала. Стало быть, вопросец подвис в воздухе…
– И вы, Семён, естественно, передали улики на старуху-
процентщицу Шелапутину в железные лапы прокурора, да? – предвосхищая пересказ фабулы, будто бы попытался перехватить инициативу Рокотов.
– Да не совсем так, – деланно засмущался тот. – Точнее, совсем не так. Вроде, результат нулевой. По сути-то, навару мы с покойничком Жекой и не поимели. Но продолжали копать. Ухлопали массу нервов и сил на подпольный крутёж, но подноготную Лонского растибрили, хо-хо! Когда к кому-нибудь заявляются два костоправа при погонах и удостоверениях, то дверки отворяются. Вот и надыбали мы хмыря, что охранял в Людиново дачу Ирэны Витольдовны, матери Лонского. И припёрли его на счёт Дианы. Тут-то он нас и ошарашил: «Год – за два!», – говорит. Мы – ему: «Чего за два?» А он: «Девка-то, – говорит, – красивая да видная, но диковинная: росла как на дрожжах. Год – за два! А то и за три! Так дети не растут!»
– Что-то я не улавливаю смысла…, – попробовал вмешаться в повествование ведущий.
– Да ты слухай, слухай, – войдя в роль, по-свойски подмигнул ему Сысолятин. – Тогда поехали мы в Казань, где Лонской начинал карьеру. И надыбали через приятельскую ментуру-клиентуру…, – с внешней простодушностью поковырялся в носу рассказчик, – что тама с ним приключилася тёмная история. По молодости он по уши втрескался в девушку по имени Марина. Но та, вишь ты, им пренебрегла, да выскочила за его знакомца Сергея Аликина. Через то влюблённые и приняли смертушку л-л-лютую!
– Не пугайте нашу аудиторию, – предостерёг его Рокотов.
– Уж, что было, то было…, – развёл руки Семён Гаврилович. – А в те времена в Казани проживал доктор Герман Волков. Про него знающие люди сказывали: был доктор-невролог, а стал доктор-некролог. И Герман со своим сподручным Альбертом Олби по тайному заказу Лонского вывели породу хищных управляемых собак. Вот они и пригодились. При пробежке молодожёнов в лесопарке эти зверюги их и порвали на куски. А происшествие списали на свору бездомных дворняг, которых благополучно отстреляли. Чуете стиль Лонского? «Весь мир отстой, а я – король!»
– Действительно, жутко! – помотал головой Юрий. – Но какое
отношение это имеет к Диане Лонской?
– Да самое прямое! – наводяще хихикнул Сухолятин. – Когда мы сличили подростковые фото Марины и Дианы – один в один! Даже камера контроля доступа идентифицировала их как одного человека. Вот, сами убедитесь, – передал он фотографии Юрию. – Только одна родилась раньше другой лет на двадцать семь. Говорю приблизительно, ведь запись о рождении Дианы Шелапутина сделала четырьмя годами позже даты смерти Аликиной. И учтите, ни детей, ни сестёр у Марины отродясь не бывало.