Гай тяжело хмыкает. Получается странный такой звук. Потом прячет в кармане пальто пачку «Мальборо».
– Тебе жаль её? – спрашивает он, глядя в светло-карие глаза друга. – Ты ведь меня позвал не только потому, что не хочешь снова впутываться в дела моего отца, признай. Тебе жаль эту девчонку.
– Гай, она совсем ещё юна. Конечно, мне её жаль.
– Забавно. Ты ведь раньше убивал людей на заказ. За деньги. И тогда тебе не было их жаль. С чего бы вдруг сейчас жалеть кого-то?
Лэнс хочет ответить, а потом вдруг передумывает. Взгляд его мечется к пасмурному небу, потом на друга. Голова почти взрывается. Он давно не помнит тех дней, когда приходилось вытирать с рук кровь. А сейчас… сейчас ему кажется, что они снова запачканы.
– Надеюсь, ты меня услышал, – наконец говорит он, кладя руку на плечо Гая.
– Я тебя услышал, однозначно, но услышь теперь и ты меня. – Зелёные глаза наливаются злостью. – Не смей показывать слабость в такой важный для меня момент. Не смей сомневаться во мне и моих чувствах. Я…
– Твои чувства к ней тебя погубят.
Гай замирает. Лишь на мгновение. Настолько, что никто не сумел бы распознать этого, но всё же Лэнс его понял. За считаные секунды.
Лэнс спрашивает:
– Разве твоя рука не дрогнет, когда ты встанешь перед ней, чтобы завершить начатое?
Улица молчит. Она по-прежнему слушает. Но теперь помимо обычных человеческих голосов она слышит ещё и громкий стук сердца одного из говорящих. А потом шаги второго.
– Признай, Гай. Просто скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать?
– Это мой долг. И я не могу от него отказ…
– Это в тебе сейчас говорит Кровавый принц. Уверен и не сомневается именно он, но не ты.
Нет. Даже Кровавый принц уже не так уверен.
Сомнения стали появляться давно. Наверное, ещё в тот момент, когда Каталина впервые начала заправлять пряди за уши. Она никогда не замечала того, как это делает, но каждый раз, когда Гай появлялся перед ней, рука сама тянулась к волосам. Говорят, именно так некоторые люди выдают свою симпатию, своё смущение. Но на самом деле первое сомнение явилось в тот день, когда он увидел её на земле, пока мерзкие руки бродяги пытались снять с неё одежду… Хотя Гай и отрицает это в своей голове. Ему должно быть плевать на неё. Он не должен хотеть её защищать.
Её длинные каштановые волосы вспоминаются как что-то красивое. Подобно тому, как красиво изображены девушки на картинах Даниэля Герхартца. Да, определённо, с Каталины Норвуд можно было бы писать картины. И карие глаза напоминают тепло.
Гай встряхивает головой. От отчаяния хочется зарыться в землю и похоронить себя заживо.
– И я, и Кровавый принц уверены, – цедит он, сжав свою золотую карту, оказавшуюся в руке как бы в доказательство его истинного происхождения.
Вряд ли это правда. Ведь какой уверенный в своих действиях человек станет опускать взгляд, чтобы не встречаться с глазами друга, глядящего на него укоризненно?
Лэнс вздыхает:
– Нет, ты не уверен. Ты запутался в себе, братец.
Гай со злостью высвобождает плечо из хватки друга и бросает:
– Можешь возвращаться к жене. Я не собираюсь больше тебя слушать.
А потом уходит к машине. Всё с тем же колотящимся от сомнений сердцем, которое улица так и слышит до конца, пока рёв мотора автомобиля не заглушает этот звук.
После тренировки я практически ничем не занимаюсь.
Мне даже успевает показаться, что этот день никогда не подойдёт к вечеру, которого я так трепетно жду.
И когда часы наконец показывают долгожданное время, я спешу одеться, сняв с вешалки заранее подготовленное платье.
Алый цвет наряда, усыпанного блёстками, чётко ассоциируется у меня с Гаем. Мне даже повезёт, если он наденет не излюбленный чёрный, а что-то, что имело бы хотя бы узоры красного цвета. Декольте не слишком глубокое, но открывает ключицы и шею, создавая некую чувственность и элегантность. Именно так говорит мама. Туфли же я выбираю на не слишком высоком каблуке, потому что не хочу ненароком сломать себе ноги.
– Ты уже готова?
Мама появляется у дверей весьма ожидаемо. Она хочет сделать из меня настоящую принцессу, чтобы, по её словам, «этот Гай просто упал от восторга! Это – наша цель, Лина».
– Почти, – отвечаю я, пялясь на себя в зеркало.
За спиной стоит одна из стилистов, которых мама частенько приглашает на случаи каких-либо торжеств. Зовут её Офелия. Именно она делала причёску и макияж маме на свадьбу с папой много лет назад.