– А чем занимаются ваши родители? – вдруг интересуется Стивен, вынув меня из мыслей.
– Отец владеет компанией Norwood Globe, а мама полностью отдаётся своему хобби – дизайну одежды. Кстати, это платье, что сейчас на мне, как раз сшито по её образцам.
– Потрясающе, – восхищённо произносит мужчина. – Должен отдать вашей матери должное. Она – первоклассная мастерица своего дела. Позволю себе даже признаться, что слышал, как многие дамы во время вечера обсуждали ваше платье. В хорошем смысле.
– Я польщена… А ещё мне ужасно неловко за то, что у меня не было с собой средств, чтобы внести свой вклад в ваше мероприятие… Гай не сказал, куда мы ехали.
– Всё хорошо, мисс Норвуд, – отмахивается Стивен. – Не спешите расстраиваться. Подобные вечера в моём доме проходят чаще, чем обычные семейные посиделки. Учтите, вы всегда приглашены и можете приезжать в любое удобное для вас время. Вы теперь моя почётная гостья.
Улыбаюсь широко, но при этом сохраняя всё то же смущение.
И чего это я так волновалась из-за встречи с отцом Гая? Его жесты, манера речи, любое его движение, голос и внешность… Он так к себе располагает, что я невольно задумываюсь: может быть, эти качества перешли от него и к сыну. Я поддалась на чары этой семейки без труда.
– Отец, не хочу прерывать вашу беседу, – вдруг произносит Гай, – но Каталине пора возвращаться домой.
Меня снова охватывает нескрываемое удивление. Вроде мы не договаривались о том, что я должна буду вернуться домой к определённому времени.
– Так скоро? – Мужчина вытирает рот салфеткой и встаёт со своего места. – Что ж… Мне было очень приятно поговорить с вами, юная леди. Вы определённо хороший выбор для моего сына.
В очередной раз благодарю Стивена за комплимент и тоже встаю, пытаясь сделать это максимально бесшумно. Гай вдруг оказывается рядом и берёт меня за руку. Мне нравится, что он вносит в мою жизнь больше тактильности, когда раньше я считала, что прикосновения точно не моё.
Пока Стивен и его дочь, о чём-то разговаривая, надевают верхнюю одежду, чтобы выйти и проводить нас, потому что на улице уже заметно похолодало, мы с Гаем от них отдаляемся.
– А что случилось? – спрашиваю я его тихо. – Почему я должна ехать домой?
– Твоя мама просила привезти тебя обратно ближе к десяти вечера.
– Когда? Или ты говоришь про тот момент, когда вы болтали на испанском?
Он кивает в ответ, а я ухмыляюсь:
– Надо же, как ты боишься мою маму.
– Она обещала отгрызть мне голову.
Коротко засмеявшись, я замечаю любопытные взгляды горничных, прикованные ко мне. Они преследуют меня даже тогда, когда мы уже спускаемся по ступенькам вниз.
– Тебя довезёт Майкл, – вдруг говорит Гай. – Наш водитель. Я должен остаться. Надеюсь, ты не обидишься?
– Нет, – уверенно отвечаю я, хоть мне и интересно, что же такое случилось, что ему так нужно остаться.
Но расспрашивать я не собираюсь. Только лишь оборачиваюсь, встречая взгляд Стивена, который кивает мне в знак прощания, а я пытаюсь улыбнуться в ответ.
Гай смотрит вслед отъезжающей машине несколько часов, дней, лет, веков… По крайней мере, так ему хочется. Всё лучше, чем обернуться и встретить похожие на его собственные зелёные глаза. Правда, в глазах отца нет той неуверенности, моментами проскальзывающей у самого Гая.
Всем вокруг всегда кажется, что глаза Гая холодны. Но на самом деле это обман. На самом деле они полны скорби и боли. Просто за столько лет успеваешь обучиться совершенной искусной лжи и притворству. Ты оборачиваешь всё в свою пользу. Ты возводишь вокруг себя стены, за которые никто не может входить. Ты делаешь вид, что груб и жесток, и может быть, ты и в самом деле жесток, но не настолько, как того хочет отец.
Мужчина делает несколько тяжёлых и громких шагов вперёд. Гай всё ещё стоит к нему спиной, но он уже это ощущает. Эту боль, обжигающую кожу. Он думал: «Прошло столько лет, я уже привык», но каждый день, глядя на собственную спину, покрытую округлыми шрамами, в зеркале, он вспоминает о моментах страданий: как его, так и чужих.
316. Вот точное количество шрамов.
316 шрамов.
316 проявлений слабости.
316 наказаний.
Прошло уже четыре года с того дня, когда появился последний, но от ожидания ещё нескольких уродливых рисунков на спине избавиться так и не получилось. Они, кажется, болят до сих пор. Конечно, не так сильно, как тогда, когда отец нанёс первую рану, но от этого легче не становится.
– Папулечка, – улыбается сестра Гая, обняв отца. – Тут сейчас, как я погляжу, начнутся мужские разговоры, поэтому оставлю вас. Удачной беседы, братец!