Мой ответ заставляет маму в шоке выпучить глаза и уставиться на меня в недоумении.
– Не беспокойтесь, миссис Норвуд, – спокойным тоном проговаривает парень. – Мы с вашей дочерью просто немного повздорили сегодня.
– Что ж… – задумчиво растягивает слова мама. – Что же ты сделал, чтобы вызвать такую с её стороны неприязнь?
– Вероятно, всё из-за моего отказа отправиться в Грецию вместе с вами.
Мама переводит на меня взгляд.
Он всё вывернул в свою пользу! Вряд ли на её лице отражалось бы такое негодование, если бы этот придурок рассказал всё до мельчайших деталей.
– Милая, всё в мире не может крутиться так, как этого хочешь ты, – говорит мама таким тоном, будто отчитывает меня как маленького ребёнка. – Что ему делать, если обстоятельства не позволяют?
– Ничего не делать! – срываюсь я. – Пусть не едет с нами! Мне уже плевать, откровенно говоря!
– Ох, зайдите-ка оба в дом. Поговорите внутри. Вижу, вам стоит помириться как можно скорее. Тем более ссора из-за такого пустяка.
Я округляю глаза. Мне легче сейчас было бы вновь сбежать, вместо того чтобы соглашаться на её предложение и терпеть Гая ещё и дома.
– Мам, нет, – качаю головой я.
Но она непоколебима. Она шикает и просит Стивена, одного из главных охранников, открыть ворота и помочь Гаю затащить его мотоцикл во двор.
От раздражения и недовольства я горю, наблюдая за происходящим. Мне не хотелось видеть его хотя бы пару дней, потому что обида вытеснила даже его сногсшибательный образ из головы. Перед собой я вижу разве что придурка – и только.
Но подчиниться приходится. Пока что.
К моему возвращению комната сияет чистотой. Стол, до этого заставленный учебниками и недоделанным домашним заданием, почти пуст. Одежда, валявшаяся на кровати, тоже убрана в шкаф.
Я прямо-таки радуюсь этому.
Но радости могло бы быть вдвое больше, если бы кое-кто не нарушил мои планы лечь в постель и погрузиться в приятный сон.
– Лина! – мама входит в комнату без стука. А это значит только одно: ей не хочется долго со мной возиться. – Тебе не спрятаться от разговора. Принимай проблемы в лицо и пытайся их решить.
Рядом с ней стоит Гай. Он не сводит с меня глаз, любуется моей беспомощностью, вероятно. Так что я лишь зло сверкаю глазами, глядя на него.
– И что ты мне предлагаешь? – спрашиваю я, бросая подушку на кровать.
– Поговорите. Я оставлю вас одних.
Ещё одно доказательство серьёзности маминого намерения: никогда бы она не оставила меня вот так в одной комнате с парнем, если бы не её сильное желание вмешаться в нашу ссору. Видно, от меня так и разит злобой и раздражением.
Мама выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь. Воздух вмиг кончается. Я отворачиваюсь и бросаю взгляд на свою кровать. Кровь приливает к щекам, когда я вдруг вспоминаю о том, что творила на ней сегодня утром. И виновник стоит прямо у меня за спиной.
– Так мы поговорим? Кто начнёт? Ты или я?
Я резко оборачиваюсь и вижу, как он садится на кушетку у окна. Обычно я на ней читаю книги или бездумно листаю ленту социальной сети.
– Что ты! – наигранно говорю я. – Не хочу тебе докучать своими разговорами. У тебя ведь совсем нет времени.
Он усмехается.
Я поправляю подушки на кровати, в уме создавая план, как же мне, чёрт возьми, переодеться и прогнать его к чёртовой матери.
– А я, между прочим, рискнул здоровьем, чтобы сюда попасть, Каталина.
В удивлении бросаю на него взгляд:
– Что?
Гай просто молча указывает на царапину над виском, которую он получил, въехав в столб.
– Ты хочешь сказать, что…
– Думаешь, я настолько плохо вожу собственный мотоцикл, что сумел бы так глупо врезаться? Всё правильно. Я сделал это нарочно.
– Ты идиот. Знаешь об этом?
– По-моему, наоборот. Чересчур умён. Ведь благодаря этому твоя мама так гостеприимно приняла меня и позволила сидеть в твоей комнате.
Я отворачиваюсь, откинув одеяло. Мне совершенно не хочется его слушать, а говорить – тем более, поэтому всеми силами стараюсь игнорировать его желание быть услышанным. Я ложусь на кровать прямо в платье.
– Будешь спать в одежде? – спрашивает Гай.
– Тебе какое дело? – раздражаюсь я, отворачиваясь лицом к окну.
С его стороны не исходит ни звука, но я всё чувствую этот пронзительный взгляд, готовый проделать во мне дыру.
– Уходи, Гай, – говорю я. – Не буду я с тобой разговаривать. Не хочу.
– Предпочтёшь оставить всё так, не разобравшись?
– Да! Так что уходи.
Я слышу, что он встаёт с кушетки и подходит ко мне. А в голове снова всплывают его руки и пальцы, которые я представляла на себе.