– Пицца на обед тебя устроит, детка?
Появившись в гостиной и сев рядом со мной, мама целует меня в щёку и смотрит в глаза, наполненные всё тем же страхом, который так и не растворился после вчерашней ночи.
– Всё будет хорошо. Скоро его найдут, – подбадривающе шепчет она, гладя мою руку.
– Зачем? Что я сделала? Зачем он хочет убить меня?
– У нас с твоим отцом много врагов. Зависть – самое отвратительное чувство. Оно может превратить человека в животное, готовое на всё, чтобы сделать твою идеальную жизнь ужасной.
– Тогда зачем такая жизнь? Неужели нельзя обойтись без всех этих денег и известности?
– Каждый зарабатывает как может. Если бы не наша работа, мы бы не жили в такой роскоши, в какой живём сейчас.
Я чувствую, как злюсь:
– А зачем вся эта роскошь, если рано или поздно можно поплатиться за неё своей жизнью?
– Лина, хватит. Всё будет хорошо. Никто не причинит тебе вреда.
Я решаю промолчать.
Мама тоже молчит. Скорее всего, она подбирает уместные слова, пытаясь при этом не задеть меня ещё больше. А я зла. Если ты сказочно богат и живёшь, казалось бы, идеальной жизнью, ни в чём не нуждаясь, жди гостей – людей, что обязательно попытаются проклясть тебя, ну или воров, пожелавших доли твоих денег. А чего только стоят многочисленные рассказы о похищениях людей из богатых семей и требовании выкупа…
– Давай мы поговорим об этом потом. – Мама встаёт. – Я иду заказывать пиццу. Тебе как обычно? С двойным сыром?
Я продолжаю молчать, и, устало вздохнув, мама спешит оставить меня наедине, уходит, при этом не забыв закрыть за собой дверь. А затем я слышу, как она всхлипывает, и все её эмоции, которые она до этого едва сдерживала в себе, выбираются наружу подальше от посторонних глаз. Я слышу страх в её вздохах.
А потом гостиная погружается в могильную тишину, и я слушаю беспрестанный поток собственных мыслей. Ложусь на диван и смотрю в потолок.
Почему именно я?
Этот вопрос встал ещё вчера, но я пыталась его запихнуть куда-нибудь подальше. Я прекрасно знаю, кто именно ненавидит меня во всём универе больше всех – Франческа, то бишь невеста моего брата и будущий член нашей семьи. Она меня на дух не переносит, да. Но чтобы дойти до такого… Я не думаю, что она стала бы так поступать.
Боже, какой бред!
Я переворачиваюсь на бок и смотрю на окно, прикрытое коричневыми шторами, которые оставляют лишь маленькую щель посередине. Свет с улицы падает на меня тоненькой ниточкой. Встаю с дивана, подхожу к этой щели, вижу подъехавшую машину и пытаюсь разглядеть выходящего из неё человека. Это Дилан, нервно снимающий свою куртку и подбегающий к входной двери дома.
– Мам, пап! – доносится до меня.
Направляюсь к выходу из гостиной и встречаю брата. Увидев меня и мои красные от долгой истерики глаза, он сразу бежит в мою сторону и обнимает, поглаживая по волосам.
– Лина, я ужасно волновался. – Он отстраняется. – Мне позволили приехать сюда только сейчас.
– Сынок, – произносит мама, появившись за нашими спинами. – Как хорошо, что ты приехал.
Дилан отстраняется от меня и заключает в объятия маму, и на его лице отчётливо проступает искреннее волнение за её на редкость плохое душевное состояние.
Папы не видно, и я догадываюсь, что он сейчас занят решением сложившейся проблемы и наверняка обзванивает всех своих знакомых криминалистов. Снова связывается с Джозефом.
– Что это было? – спрашивает Дилан. – Что за чертовщина произошла вчера ночью? Меня вызвали в полицейский участок, и Джозеф рассказал, что охранника убили. Что нашли какую-то записку с угрозой.
– О чём они спрашивали тебя? – Голос мамы медленно собирает в себе кусочки паники, которую она всё равно пытается скрыть. – Ты можешь что-то знать?
В светлых глазах Дилана отражается ужас, и он тут же поворачивает голову в мою сторону, словно убеждаясь, что я всё ещё в порядке и стою прямо перед ним.
– Джозеф спрашивал, кто, по моему мнению, среди наших знакомых мог сделать что-то подобное. Это какое-то безумие! Не помню, чтобы лично был знаком с психопатами. Никто не мог.
Мама устало потирает виски.
– Пока идёт следствие, Лина будет сидеть дома, сынок.
– Надеюсь, охрана тоже в курсе этих планов?
– Да. Джереми лично поговорил с каждым.
Все молчат пару секунд, потом брат смотрит на меня и спрашивает:
– Ты в порядке?
Коротко киваю, подняв на него глаза:
– Да. Мне уже лучше.
– Ирэн и Вэнди знают?
– Да. Они обещали приехать на выходных.
– Хорошо. – Дилан поворачивается к маме вновь: – Прошу, следите за ней внимательно. Пусть и в самом деле никуда не выходит ни на шаг. Это может быть очень опасно… Где отец?