— Это ты так думаешь. Я вполне могу заработать на жизнь нам обоим.
— Прячась все оставшуюся жизнь от мафии? — ядовито уточнил Барский.
Лифшиц развел руками. Он собрался что-то возразить, но дверь распахнулась. Наташа взглянула на его разбитое лицо и бросилась к нему.
Барский хотел удержать ее, но остановился, увидев, как стоявшая в дверях Марина отрицательно покачала головой.
— Все складывается против тебя, Барский. Забудь о своих планах.
— Почему?
— Они оказывается уже женаты, — сказала она и швырнула свою сумочку через всю комнату.
Глава тринадцатая
Барский не скрывал своего отвращения. Пока он одевал рубашку и пиджак, Наташа завернула лед в полотенце и положила холодный компресс на лицо Лифшицу.
— А ты бы, сестренка, могла сказать нам об этом, — упрекнул ее Барский.
— Валера, я… мы боялись, — призналась она, не сводя с него глаз.
— Детка, мы же члены одной семьи, — сказала Марина.
— Я знаю. Мне ужасно неловко, — ответила Наташа.
— Чего же ты боялась, сестренка? — спросил Барский.
— Тебя, Барский, — невнятно пробормотал Лифшиц распухшими губами. — Мы знали, что ты меня терпеть не можешь.
— Ты — тупица.
— Но ведь это правда? — попыталась защитить Лифшица Наташа.
Барский прошелся по комнате.
— Фимка, ты думаешь, что ты — плейбой. Но это не так. На самом деле ты не плейбой, и не фат, не игрок и не хайлайфист, а самый натуральный дешевый стиляга. Мы с Мариной не любим стиляг. Но у тебя есть мозги, ты неординарная личность. — Он остановился и закурил. — Как ты используешь свои мозги — это твое личное дело. Нас беспокоит сестренка, но и она уже достаточно взрослая. У нее есть право распорядиться своей жизнью, как ей заблагорассудится, без постороннего вмешательства. Мы всегда будем на ее стороне. И, если нам удастся, мы постараемся помочь тебе выбраться из этой передряги, в которую ты влип исключительно по своей вине.
Слезы навернулись на глаза Наташи.
— Извини, Барский. И ты, Марина. Но я не такая, как вы. Вы знаете, как решать жизненные проблемы. А я никогда не умела. Вы всегда все решали за меня. Я ничего не говорила, но всегда чувствовала ваше превосходство. Барский, я меньше всего хотела, чтобы ты впутался в эту историю. Я сказала Марине, что Фима исчез. Это она настояла на том, чтобы вызвать тебя.
— Детка, ты была так расстроена, — сказала Марина. — Никто лучше Валеры не знает, как разбираться с такими проблемами.
— Я знаю, — пробормотала Наташа. — Я знаю, сестра.
Барский выпустил в воздух длинную струю сигаретного дыма, затушил окурок и сказал:
— Теперь, девушки, двигайте отсюда. Посидите минутку в соседней комнате.
Когда дверь за ними закрылась, он повернулся к Лифшицу.
— Я по-прежнему не люблю тебя, старикаша. Но ты, по крайней мере, женился на ней. Мы с Мариной не склонны бросать камни в домочадцев.
Лифшиц кивнул.
— Во вторник будет шесть недель, как мы поженились.
— Пришлось?
— Нет. — Лифшиц покачал головой и попытался улыбнуться. — Похоже, я перестаю быть стилягой.
— Ладно. Ты теперь член семьи. Но из-за этого неприятностей не стало меньше.
— Я знаю.
— Если хочешь, я постараюсь помочь тебе.
— Я думаю, мы справимся. А что ты имеешь в виду?
— Перестань мне врать. Расскажи, почему эта публика так настойчиво разыскивает тебя. Если ты замочил Насоса, так и скажи. Я думаю, мы сможем это уладить. С Игнатовом будет потруднее, но ведь это он, в конце концов, забрался в твой дом. Это можно представить, как самооборону.
Лифшиц внимательно посмотрел ему в глаза и отрицательно покачал головой.
— Раз так, — сказал Барский, — продолжай скрываться. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
— Ты действительно думаешь, что я способен прирезать двух человек?
— Я вернулся, чтобы найти тебя, — Барский закурил новую сигарету, — и я тебя нашел, а если тебе моя помощь не нужна, это твое дело.
Лифшиц опустил глаза.
— В любом случае, спасибо.
— Не давай девушку в обиду. Ты понял меня?
Лифшиц кивнул. Барский развернулся и вышел из комнаты.
— Он в твоем полном распоряжении, сестренка, — сказал он Наташе и взял Марину под руку.
Они вышли в ночь и туман.
В черной «девятке», стоявшей напротив подъезда, кроме Феди Сияпина было еще трое сотрудников. На лицах у всех было написано угрюмое нетерпение.
— Бери машину, солнышко, и поезжай домой, — сказал Барский Марине.