Соколов, глядя на Вольфа Бернхардта, объяснил подробнее:
— Существует несколько моделей планетной системы Солнечной звезды, и все они сходятся в том, что система в результате переброски сюда Земли перешла в нестабильное состояние. Орбиты ближайших планет, задуманные как бы навечно, неизбежно исказятся в ближайшие три сотни лет, а то и раньше. Сфере придется затратить огромное количество энергии, чтобы наша система не рассыпалась, словно карточный домик. Последствия подобной катастрофы трудно даже вообразить. Напрашивается вывод о случайном характере переноса Земли, словно его предприняли в страшной спешке и Сфере просто не хватило времени подготовить место для новой планеты…
Помолчав, Соколов продолжал:
— Теория мисс Колетт несколько приподнимает завесу тайны. Времени у Сферы действительно было мало, но оно было. Это те самые тридцать семь минут, проведенные Землей на некоей промежуточной орбите. Негусто, но все-таки не сорок — пятьдесят секунд, зарегистрированных между моментом Похищения и появлением Земли в Мультисистеме. Почему тридцать семь минут, а не час, не два, не сутки? Самый очевидный ответ — использование промежуточной орбиты обходится Сфере слишком дорого…
— А все-таки что это за промежуточная орбита? — спросил Бернхардт.
Уолли словно ждал этого вопроса и радостно перехватил инициативу, загундосив:
— Вы ловите Землю в туннеле, а потом используете модальные трансформационные последовательности Мтабе. Модальные трансформации позволят туннелю целиком передвигаться в пространстве в виде сложной волны…
— М-м-м? — промычала Жанна, и это был первый ее вклад в сегодняшнюю беседу.
— Ну, это совсем просто. — Уолли был в ударе. — Опускаете Землю в туннель и зажимаете его концы, образуя таким образом некое подобие замкнутого объема. После этого полученной конструкцией можно запросто манипулировать. При этом Земля находится внутри. С точки зрения стороннего наблюдателя, у вас имеется сверхтяжелая заряженная частица, управляемая при помощи электромагнитных полей. В принципе если у харонцев есть гигантская система «кольцо — черная дыра», то ее магнитное поле сможет удержать частицу с массой, равной массе Земли. — Тут Уолли вернулся с заоблачных высот. — Но существует одна трудность, которая заключается в том, что подобная червоточина — я имею в виду ее массу — обладает тенденцией к самопроизвольному испарению. Справиться с этим, впрочем, тоже можно, следует лишь разогнать ее до околосветовой скорости. Тогда время растянется…
— Разумеется, — иронично добавил Бернхардт, изумленно следивший за полетом мысли Уолли.
Хотя Стурджис временами напоминал барона Мюнхгаузена, кое-что его рассуждения все-таки проясняли. А он продолжал свою вдохновенную речь, не обращая внимания на Соколова, глаза которого как будто остекленели:
— Возможно и другое решение проблемы. Когда опасность испарения становится велика, Сфера извлекает Землю из одной червоточины и помещает в новую. Такую процедуру можно повторять сколько угодно раз.
— Так в чем же дело? — спросил Бернхардт. — Почему только тридцать семь минут, а не больше? Почему Землю не бултыхали из дыры в дыру, пока не подыскали более или менее стабильную орбиту?
Уолли молчал. Соколов пожал плечами.
— Я полагаю, что Сфере не хватило не времени, а энергии. Такое лихое жонглирование, как живо описал Уолли, должно требовать невероятных затрат. Почему мы решили, что энергетические запасы Сферы безграничны? Вряд ли это так.
— Кстати, а что произошло бы, не окажись у Сферы энергии даже на тридцать семь минут? — полюбопытствовал Бернхардт. — Могла бы Земля убежать с промежуточной орбиты?
— А вот это как раз непонятно, — ответил Уолли. — Представим на секунду: у нас идет постоянное и принципиально неконтролируемое испарение червоточины, в которой находится планета… — Уолли гениально вжился в роль Сферы. Судя по его мимике, испаряющийся гравитационный туннель был для него чем-то вроде порядком надоевшего пустяка, вроде пыли, скопившейся под кроватью.
— А что это значит? — Бернхардт сегодня играл под простачка.
Уолли онемел от его «наивности».
— Е=mc^2, — наконец выдавил он из себя. — Масса Земли может быть выражена в виде энергии.
— Подобное испарение очень опасно, — сухо добавил Соколов. — Взрыв при полном испарении червоточины будет такой силы, что запросто уничтожит саму Сферу. Да и большинство захваченных планетных систем тоже, по крайней мере тех, что поближе.
Бернхардт слегка приподнял брови.
— Все это очень любопытно, — сказал он, откинувшись на спинку стула и задумчиво уставившись в потолок. — И, в сущности, не противоречит описаниям очевидцев похищения, к которым вы, Уолли, судя по институтскому фольклору, не относитесь. Небо быстро меняло черный цвет на ярко-белый, и наоборот. Похоже на кувыркание Земли в гравитационном туннеле. Периодически проносившаяся по небу и все закрывавшая плоскость вполне могла быть Сферой — она казалась столь огромной, потому что была очень близко…
— То есть все сходится? — не выдержала наконец Жанна, до этого лишь робко следившая за разговором. «Почему я, собственно, должна молчать как рыба? — подумала она. — Идея-то моя».
— И не просто сходится! — рассмеялся Бернхардт, его слишком благостный вид даже встревожил Жанну. — Ваша теория не только объясняет накопленные нами данные. Она заслуживает самых лестных оценок еще по двум причинам. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Ну, во-первых, ее предсказания можно проверить экспериментально, — с готовностью ответила Жанна и тут же пожалела о своих словах. Зря она поспешила — наверное, Бернхардт хотел сказать их сам. Уолли послал ей дружескую улыбку — мол, не обращай внимания.
— Ну да, конечно, — перебил ее Бернхардт. — Вы дали нам теорию, которую можно проверить. Мы можем исследовать «Затерянный мир» и определить, согласуется ли его поведение с вашей моделью. Это сделать легче, нежели изучать всю огромную поверхность Сферы в поисках неизвестно где расположенного Централа.
Жанна кивнула, предусмотрительно решив снова помолчать.
— Собственно, наш друг, доктор Грубер, уже приступила к проверке, — сказал Соколов. Он протянул Жанне карманный компьютер. — Начиная со вчерашнего вечера, мы фиксируем все данные, касающиеся «Затерянного мира». Возьмите, посмотрите сами.
Здесь, кажется, слишком преувеличивают ее умственные способности, испуганно подумала Жанна. Разве она в состоянии разобраться в колонках неизвестно как и откуда полученных цифр? Но делать было нечего, она взяла компьютер, взглянула на крошечный экран, и… страхов как не бывало. Все было совершенно очевидно .
— В поле зрения Грубер попала почти вся траектория «Затерянного мира», — пояснил Соколов, — точнее, около девяноста процентов его орбиты. Наблюдения проводились в видимом спектре, но вскоре мы надеемся получить с «Терра Новы» и снимки, сделанные в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах…
Жанна почти не слушала его, пораженная тем, насколько они с Уолли оказались правы. Вот они, эти Кольца! Пять, шесть, семь… — считала она про себя. Перед ней мерцало размытое, искаженное помехами и шумами изображение, но сомневаться не приходилось — это были типичные харонские Кольца. Черные дыры в центре них, конечно, на таком расстоянии не различимы, но Кольца есть Кольца, значит, должны быть и дыры.
— Единственное, в чем я ошибся, — вставил Уолли, — так это их количество. На экране их семь, за Сферой еще одно, и девятое — в самом «Затерянном мире».
— Таким образом, теория блестяще подтверждается, — заключил Бернхардт.
Жанне некогда даже было смутиться от такой похвалы, она нетерпеливо листала снимки.
Урсула Грубер распорядилась направить все телескопы на «Затерянный мир», но телескопам не хватало разрешения. «Затерянный мир» отделяло от Земли расстояние, в восемь раз превосходящее расстояние между Солнцем и Плутоном в прежней Солнечной системе. К тому же рядом с планетой находилась гигантская Сфера, а мощное электромагнитное излучение ее поверхности глушило другие сигналы. На этом фоне не то что исследовать — просто обнаружить «Затерянный мир» было чрезвычайно трудно.