Послышались возгласы недоверия и удивления.
- Боже милостивый! - воскликнул Феликс Бек. - Но такое... никто из живых... - Он запнулся и умолк.
- Я обнаружил лак, - продолжал Фокс, - когда с помощью маленького фонарика пытался через отверстие разглядеть внутренности скрипки. Мне удалось увидеть только маленький участок, поэтому я не знаю, залил ли лак всю внутреннюю поверхность скрипки, но, скорее всего, это так. Я соскреб немного лака, он был еще вязким, поэтому, думаю, он попал в скрипку не так давно.
Я консультировался с экспертом...
- Где она? - спросил Адольф Кох.
- Я же сказал, внутренняя поверхность...
- Я имею в виду скрипку. Где скрипка?
- В хранилище банка. Можете поверить мне на слово, лак там есть. Эксперт сказал, что скрипка теперь будет постепенно разрушаться. Можно разобрать ее и удалить лак, но даже если это будет сделано, он уже успел впитаться в дерево настолько, чтобы изменить тональность звучания. Эксперт сказал также, что толстый слой лака на нижней или верхней внутренней поверхности нарушает резонанс и тонкость звучания любой скрипки и что каждый, кто знаком с музыкальными инструментами, это прекрасно знает.
Фокс обвел глазами сидящих за столом: его острый взгляд не пропустил ни одного лица. Хиби Хит он не застал врасплох, она приняла более нелепую позу, которая в других обстоятельствах привлекла бы к ней внимание всех присутствующих, прижала руки к груди и воскликнула жутким загробным голосом:
- Лак!
Однако, похоже, ее никто не услышал. Каждый по-своему реагировал на безмолвный допрос Фокса.
Наконец Текумсе нарушил тишину:
- Итак, теперь вы все знаете, и вам это не нравится.
Я не виню вас. Полагаю, что новые факты укрепят подозрения мисс Тьюсар, что ее брат был убит. Возможно, это так. Возможно, и нет, с точки зрения закона. Тот, кто испортил скрипку Тьюсара, вероятно, хотел просто унизить и опозорить его. Даже если кто-то рассчитывал, что тот придет в такое отчаяние, что покончит с собой, было бы невозможно доказать, что такой расчет существовал и привел к преднамеренному убийству. Поэтому я сомневаюсь, что кто-то собирается заплатить за жизнь Тьюсара своею собственной жизнью. Но все же платить за содеянное придется. Когда я сидел в зале в тот вечер и смотрел на лицо Тьюсара, я не знал, что происходит, но сейчас знаю. По роду своей профессии я расследовал множество преступлений, включая и убийства, и не помню ни одного столь изощренного и омерзительного, как это.
- Судя по вашему тону, вы хотите упрекнуть нас в отсутствии совести? саркастически спросил Кох. - Смею вас уверить: я не наливал лак в скрипку Яна.
Послышался ропот.
Фокс резко сказал:
- Не мое дело упрекать вас, я представил вам факты. И сделал это на сей раз не на правах дружеского участия. Я собираюсь немедленно сделать одно из двух: либо я допрошу каждого из вас с глазу на глаз, и подробно, и вы ответите...
- Тягомотина! - с чувством воскликнула миссис Помфрет. - Конечно, нам придется решить, что делать дальше, но если вы думаете превратить мой дом в полицейский участок...
- Выбирайте, миссис Помфрет: или полиция, или я.
Более того, я начну с вашего сына. Когда я вчера остался здесь один, он зашел и сказал, что вы хотите со мной поговорить. Он задержался в этой комнате, а я вышел, однако тут же вернулся и, заглянув в замочную скважину, увидел, что он достал скрипку. Если бы вы видели его лицо, когда я вошел, и слышали бы, что он сказал, вы бы поняли, как и я, что он не зря проводил там время.
Все повернулись к Перри Данхэму. Миссис Помфрет взглянула хмуро и с недоверием на Фокса, открыла рот и снова его закрыла, а потом спокойно обратилась к сыну:
- В чем дело, Перри?
- Ни в чем, мама. - Молодой человек потянулся через Уэллса и похлопал ее по руке. - Ты ведь меня знаешь, ничего хорошего от меня ждать не приходится. Я намеревался подбросить ему ключ к разгадке.
Фокс потряс головой:
- Вам придется еще здорово попотеть, прежде чем мы закончим. - Он поднялся. - Прошу всех оставить нас здесь вместе с мистером Данхэмом. Сегодня воскресенье, и вряд ли у вас назначены важные встречи. Если же у вас все же есть другие дела и вы торопитесь уйти, я хотел бы побеседовать с вами до того, как вы уйдете. Когда я закончу, не исключено, что мне придется поставить в известность полицию. Смотря по обстоятельствам.
Неохотно, переглядываясь и перешептываясь, все стали отодвигать стулья. Обращаясь к Фоксу, Кох сказал:
- Вы сказали, лак налили в скрипку в понедельник между полуднем и восемью вечера. Откуда вы это знаете?
- Потому что скрипка звучала нормально, когда Тьюсар в двенадцать часов закончил репетировать с мисс Моубрей.
- Почему вы считаете, что это сделал один из нас?
- Я так не считаю. Я просто с этого начал.
Все двинулись к двери, но задержались.
Миссис Помфрет подошла к Фоксу:
- Мне нужно сказать несколько слов сыну. Я пришлю его, как только поговорю с ним. Процедура стала довольно строгой - полагаю, вы представляете себе, что ваша угроза обратиться в полицию серьезно подрывает наше доверие к вашему благоразумию?
Я так не думаю. - Фокс твердо встретил ее взгляд. - И я настаиваю на своем требовании. Я хочу поговорить с вашим сыном немедленно.
- И я тоже. Я тоже настаиваю. Советую вам, мистер Фокс...
- Поговорите сначала со мной, - прервал супругу Генри Помфрет, стоявший с ней бок о бок. - Раз уж меня тоже включили...
- Молодчина! - фыркнул Перри Данхэм. - Бросился на амбразуру...
- Пошли, Перри. - Миссис Помфрет взяла сына за руку.
- Но, мама, уверяю тебя...
- Ты пойдешь со мной. Генри, я одобряю твое предложение. Останься с мистером Фоксом. Если он захочет обыскать дом в поисках банки с лаком, помоги ему всем, чем можешь.
Она зашагала прочь, увлекая за собой сына. Остальные уже ушли. Перри, закрыл за собой дверь, сунулся в щель и скорчил рожу оставшимся в комнате мужчинам.
Генри Помфрет уселся на стул, на котором сидел Диего Зорилла. Фокс хмуро посмотрел на него сверху вниз и, помолчав немного, заметил:
- Дорого бы я дал, чтобы позвонить сейчас в полицию.
Помфрет кивнул.
- На вашем месте я непременно бы это сделал, - поспешно добавил он. Но я надеюсь, вы этого не сделаете. Разумеется, вам не нравится, что моя жена забрала с собой Перри, но она всегда так себя ведет. Она назвала вас строгим, а не понимает, что она сама такая. Она ничего не может с собой поделать. Она вышла замуж за Данхэма очень богатой и раз в десять стала богаче, когда он умер, а вы знаете, что делают с людьми деньги, даже с лучшими из них, а она одна из лучших.
Фокс развернул стул, сел на него верхом и, положив подбородок на большой палец руки, задумчиво смотрел на мужа миссис Помфрет. Лицо, которое он видел, раздражало его. Хотя ничего особенно неприятного в глупой попытке природы составить человеческое лицо из широкого рта, острого носа, маленьких серых глаз и широких нависающих бровей не было. Значит, его раздражало не то, что он видел, а то, что он знал: этот человек жил на деньги своей жены! Осознав, что он поддался предубеждению, к тому же предубеждению толпы, он переменил тактику и внезапно спросил:
- Почему вы с супругой ушли с концерта?
Помфрет моргнул, потом кисло улыбнулся.
- Ну, - сказал он, - я ушел, потому что она распорядилась отвезти ее домой.
- Зачем ей потребовалось ехать домой? Разве она не собиралась быть на концерте?