Он протянул руку и забрал у него записку.
Бек кивнул, снова вытер глаза и крикнул:
- Да! Разумеется, его!
- Благодарю вас. - Капитан спрятал листок в карман. - Еще несколько вопросов - и все. Кто-нибудь из присутствующих был в этой комнате, когда Тьюсар покинул сцену и прошел в гримерную?
- Я, - снова заговорил Бек.
- Вы видели, как он вошел в гримерную?
- Да. - Голос Бека был сдержаннее. - Я был неподалеку, я пришел сюда после Лало. Не выдержал и ушел.
Я вошел в гримерную и снова вышел, когда он появился, я был здесь.
- Зачем вы заходили в гримерную?
- Я хотел взглянуть на футляр от скрипки.
- Зачем?
- Хотел убедиться. Мне показалось, что он играет не на своей скрипке.
Раздался ропот, люди зашевелились, и Бек с вызывающим видом окинул присутствующих.
- Я до сих пор так считаю!
- Почему? - нахмурился капитан.
- Звук! Боже мой, слух у меня есть, как вы думаете?
- Вы хотите сказать, скрипка звучала иначе? А что, у Тьюсара была какая-то особенная скрипка?
- Страдивари. И не просто Страдивари, а Страдивари-Оксмана. Этого вам достаточно?
- Не знаю. Тьюсар принес скрипку с собой, когда ушел со сцены?
- Разумеется. Я окликнул его, но он мне не ответил и даже не остановился. Не взглянув на меня, он вошел в гримерную и закрыл за собой дверь. Я хотел войти, еще раз окликнул его, но он велел мне не входить. Я решил оставить его ненадолго одного, тут пришли мисс Моубрей, мистер Кох и мистер Данхэм, а потом и остальные.
- Когда вы вошли в гримерную взглянуть на футляр, там был кто-нибудь?
Бек уставился на него:
- Был?.. Разумеется, нет!
- Пистолета в гримерной вы не заметили?
- Нет, не заметил. Но пистолет лежал в кармане его пальто - по крайней мере, в последнее время так было.
После его концерта в пользу Чехословакии, когда он стал получать письма с угрозами, он не расставался с пистолетом. Я говорил ему, что это глупо, но он не слушал меня.
- Понятно, - капитан кивнул, - значит, пистолет принадлежал ему. Вы сказали, что после Тьюсара пришла мисс Моубрей. Кто она такая?
- Аккомпаниатор Тьюсара.
- Вот мисс Моубрей, - раздался резкий голос, - и пора бы ее отпустить домой. Она не в состоянии отвечать на кучу излишних вопросов.
Красивый, темноглазый и темноволосый человек, в вечернем костюме, не менее элегантный, чем Адольф Кох, но молодой, стройный, со спортивной фигурой, держал руку на спинке стула, на котором сидела Дора Моубрей. В его тоне звучало если не высокомерие, то по крайней мере создавалось впечатление, что, будь у него время и желание, он, пожалуй, и свою бабушку стал бы учить есть с ложечки. Взоры всех присутствующих обратились к нему.
- Будьте добры, ваше имя? - осведомился капитан.
- Меня зовут Перри Данхэм. Незачем допрашивать мисс Моубрей. Она уже один раз здесь теряла сознание.
Мы видели с ней, как застрелился Ян.
- Ах, вот как?!
- Да, и это может подтвердить большинство присутствующих. Когда я пришел сюда, мисс Моубрей и мистер Кох уже были здесь, а вскоре собрались и все остальные.
Все громко удивлялись тому, что произошло с Яном. Двое или трое попытались войти в гримерную, но он крикнул, чтобы к нему не входили. Наконец, когда до конца антракта остались считанные минуты, Бек и Кох решили, что мисс Моубрей должна пойти к Яну, а я, испугавшись, как бы он не запустил в нее чем-нибудь, вошел вместе с ней.
Ян стоял перед зеркалом с пистолетом в руке. Я не растерялся и велел мисс Моубрей закрыть дверь, что она и сделала. Я заговорил с Яном и стал медленно к нему приближаться, но, когда я был от него шагах в трех, он сунул дуло в рот и нажал на спусковой крючок.
- Так, - капитан перевел дыхание, - как я уже говорил, мистер Данхэм, я уже пришел к выводу, что речь идет о самоубийстве. Никогда не слышал, чтобы человек открывал рот специально, чтобы туда ткнули дулом пистолета. Разумеется, ваш рассказ окончательно проясняет дело, но для соблюдения формальностей я хотел бы задать мисс Моубрей один вопрос. Мисс Моубрей, все произошло так, как описал мистер Данхэм?
Не поднимая головы и глаз, она кивнула.
- Простите, - настаивал капитан, - но если мы выясним все детали сейчас, вопрос будет тут же закрыт.
Вы были вместе с мистером Данхэмом, когда Тьюсар застрелился?
- Да, - прошептала она. Затем она подняла голову, встретилась глазами с капитаном и продолжила неожиданно спокойным и сильным голосом: - Мы были там.
Я стояла дальше, чем Перри, и еле сдерживалась, чтобы не закричать. Когда Ян поднял пистолет, Перри подскочил к нему, но было уже поздно, он не успел...
- Ян сделал это слишком быстро, - резко сказал Данхэм. - Или я двигался слишком медленно. Он упал, я споткнулся и тоже упал. Когда я вскочил, мисс Моубрей прижалась к двери, не понимая, что своим телом мешает открыть дверь. Я считал ненужным впускать туда целую толпу, но не знал, как поступить иначе, поэтому увел мисс Моубрей от двери, и все ввалились в гримерную.
Капитан хмыкнул, потер подбородок, медленно обвел всех взглядом и снова хмыкнул.
- Так, - сказал он, - не вижу оснований вас задерживать. Если потребуется, у нас есть ваши фамилии, но, думаю, вряд ли возникнет необходимость вас беспокоить. Как я слышал, один из полицейских позвонил сестре Тьюсара. Она приехала?
Несколько человек отрицательно покачали головами.
- Хорошо бы, - продолжал он, - чтобы кто-нибудь из числа ее друзей подождал, пока она приедет. Остальные свободны. Если только кто-нибудь не хочет сообщить мне что-нибудь еще.
Он снова окинул взглядом столпившихся вокруг него людей. Казалось, и на этот раз ответом ему станет только молчание, однако кто-то проворчал:
- Есть тут один пустячок.
Это был Адольф Кох. Он встал со стула и вышел на середину комнаты.
Глаза капитана вонзились в него.
- Да, сэр?
- Где же все-таки вторая записка?
- Вторая?
- Вы сказали, что Тьюсар оставил записку "своим друзьям, которые верили в него". Но когда после выстрела мы вошли в комнату, несмотря на страшное потрясение, я слышал, как мистер Гилл сказал: "Вот оставленная им записка", а мисс Моубрей сказала: "Их две", а мистер Гилл сказал: "Нет, только одна", а мисс Моубрей сказала: "Две, я видела, как они лежали рядом". - Кох вздохнул. - Думаю, это уже не так важно, но если бы вы поискали ее до нашего ухода...
Капитан недовольно скривился: появление этой маленькой неприятной закавыки - пропавшей записки - в совершенно очевидном случае самоубийства было абсолютно ни к чему. Более жестким, чем раньше, тоном он обратился к Доре Моубрей:
- Это верно? Вы видели две записки?
Она сокрушенно кивнула:
- Да. Кажется, я видела две записки, но, возможно, я и ошибаюсь. Я заметила их, когда Ян держал пистолет, а Перри подбирался к нему. Мне показалось, что записок было две, но, наверное, только показалось, ведь Перри говорит, что видел только одну. И какое это теперь имеет значение?
Капитан успокоился.
- Значит, вы не можете с определенностью утверждать, что видели две записки?
- Нет, нет. Должно быть, была одна...
- Вы видели одну записку, мистер Данхэм?
- Разумеется.
Молодой человек бросил неприязненный взгляд на Адольфа Коха. Но тот пренебрег им и скептически заметил девушке:
- Дора, ведь у тебя прекрасное зрение! - Кох посмотрел на капитана и продолжил: - Вполне вероятно, что записок было две и кто-то одну из них взял.
- Как ваше имя? - с раздражением спросил капитан.
- Адольф Кох. Фабрикант платья и костюмов. Любитель искусства.
- Вы настаиваете на своей версии? Вы считаете, мне следует попросить разрешения у этих господ обыскать их?
- Ни в коем случае, - невозмутимо ответил Кох. - Я и сам не разрешу обыскивать меня. Я упомянул об этом только потому, что вы спросили, нет ли у кого-либо дополнительных сведений.