‒ Зачем тебе это?
‒ Потому что я так хочу.
Смотрю ему в лицо, осознавая, что полотенце не может скрыть меня полностью. Если он опустит взгляд, то увидит мои голые ноги и тень между ними. Его взгляд остается неподвижным.
‒ Потому, что ты хочешь меня.
‒ Да, ‒ твердо соглашается Блу. Сейчас мы заключаем договор в точности так, как я и представляла, когда увидела его на дороге. Защита и секс, его тело взамен моего.
Полотенце соскальзывает с моих пальцев и с важным стуком падает на пол. Я стою полностью обнаженной, скрепляя соглашение. Мне нужна его защита прямо сейчас. Не хочу, чтобы он передумал.
Блу смотрит на меня. В его глазах жар и желание. А затем он встряхивает головой.
Мое сердцебиение ускоряется от страха, я беспокоюсь, что ему не по нраву то, что он видит.
‒ Не таким образом, ‒ мягко произносит он. ‒ Для начала закончи принимать душ, красотка. А потом уже поговорим.
Я ВСТРЕЧАЮ ЕГО снаружи, где он стоит, облокотившись на старую деревянную обшивку дома, краска уже давно облупилась от времени и пренебрежения. Блу сразу выпрямляется, как только видит меня, его глубокий взгляд падает на мой топ с разделенными полосками и короткие шортики. Такой наряд не особо прикрывает части тела. Прохладный ветерок заставляет мои соски упереться прямо в ткань. В скором времени Блу увидит куда больше.
Я однозначно уверена, что под «поговорим» он имел в виду совсем другое, и я абсолютно не против.
Он самый крупный, самый опасный парень в округе на данный момент. Он причинит мне боль.
Он защитит меня.
‒ Ханна, ‒ озвучиваю я свое имя, хоть он про него и не спрашивал.
Его губы подергиваются.
‒ Я знаю. Я Блу, ‒ говорит он после паузы.
‒ Я знаю, ‒ отвечаю, смущенно улыбаясь ему.
Порыв соленого ветра порхает по моей коже. Я не вздрагиваю от холода. Даже не думаю, что такое способно вызвать у меня мурашки. За моей спиной слишком большой опыт сокрытия своих чувств... особенно если это какая-нибудь слабость. Никто не должен знать, как сильно я нуждаюсь в дополнительном одеяле или еде. Им не обязательно знать, как я неистово хочу чертовых объятий.
В любом случае, Блу все замечает. Он снимает свою кожаную куртку, чтобы накинуть ее мне на плечи. Его запах... такой мужской и почему-то знакомый... успокаивает меня. Оставшееся тепло его тела ощущается как объятие.
‒ Спасибо, ‒ бормочу я.
Перед тем как начать идти, он окидывает дом взглядом.
‒ Как долго ты здесь находишься?
‒ Достаточно долго. ‒ Достаточно для того, чтобы понять, чего ожидать от Мэтью и других детей. Достаточно, чтобы осознать, чего не стоит ожидать... никакого рода поддержки от приемных родителей. Они изо всех сил пытаются выжить, так же, как дети, надеясь, что наши ежемесячные пособия продлятся немного дольше, чем еда, что мы едим, и вещи, что мы ломаем.
Его кивок говорит о том, что он все понимает.
‒ А где ты развлекаешься?
Чего он не спрашивает, так это... откуда я? почему я здесь? Еще один признак того, что Блу в этой системе уже долгое время. Мы не особо делимся подобным. По крайней мере, с теми, кого не считаем близкими к себе. Вот у меня никогда не было близкого человека. Мой отец сидит за решеткой, а мать... О ней даже думать не хочется. Это не те истории, которыми хочется поделиться, сидя за ужином.
Я просто стараюсь выжить.
Мне приходится торопиться, дабы поспеть за его длинными шагами, хоть я и знаю, что ради меня он уже идет медленнее.
‒ После учебы некоторые ребята встречаются у закусочной или в парке за школой.
Он засовывает свои руки в карманы джинс и замедляет свой шаг в два раза.
‒ Но не ты.
‒ Нет, не я. ‒ Откуда он знает? Все, о чем я сказала или не сказала. ‒ Я не такая общительная.
‒Хмм, ‒ его эмоция звучит двояко.
Мое сердце пропускает удар, будто испугавшись и давая знак, что я вот-вот потеряю Блу.
‒ Но ты исключение, конечно же. Ты мне нравишься.
Теперь его выражение лица как-то искривилось.
‒ Угу.
Я вздергиваю подбородок. Может, с моей стороны это и пустая болтовня в общем смысле, но мне не нравится, что он ловит меня на этом. К тому же, он на самом деле мне нравится. Придурок.
‒Ты не веришь мне?
Когда он пожимает плечами, я вспоминаю, насколько выше меня он был.
‒ Ты не знаешь меня на самом деле, поэтому я не думаю, что как-то могу тебе нравиться или нет.
‒ Как по-философски, ‒ говорю я, пародируя его тон. ‒ Вот только, в чем я точно уверена, так что Мэтью тебя ненавидит.
Фырчание.
‒ Постараюсь не разбудить дом, когда буду плакать по этому поводу.
Что-то во мне желает бросить ему вызов, подтолкнуть, выяснить, как далеко он зайдет в погоне за мной.
‒ Тебе бы начать переживать. Мэтью не приемный ребенок, а их родной сын.
Блу выглядит довольным.
‒ Беспокоишься обо мне, красавица?
Эти слова врываются, словно весенний ручей обволакивает камень, смягчая мои острые углы.
‒ Может, и так.
Внезапно тень появляется в его глазах.
‒ Я тоже беспокоюсь о тебе. Ему не следует вытворять с тобой подобную херню.
‒ Эй, ‒ шепчу я. ‒ Ты помешал ему.
Я провожу пальцами по его предплечью, первое мое добровольное прикосновение к нему. Он теплый и крепкий. Его кожа гораздо мягче, чем я представляла, а мышцы словно кирпич. Его тело полно противоречий, как и сама его личность.
Блу вытаскивает свою руку из кармана, чтобы взять мою.
‒ А что если меня не будет рядом?
Легкая дрожь пробегает сквозь меня. Это может случиться в любую минуту. Приемные дети постоянно приходят и уходят. В данную минуту Мэтью, возможно, убеждает своих родителей избавиться от Блу. Есть только этот момент для нас двоих. Лишь этот и никакой другой.