То, как Триш занималась любовью, отличалось от всего, что Роману довелось изведать с другими женщинами. Разумеется, он знал, что каждая женщина занимается любовью по-своему. Об этом он узнал еще подростком, а после Оливии понял и сердцем.
Триш вела себя так… Ее губы трепетали над его напряженным членом, а она, как бы замерев, произносила: «Могу это сделать, если ты меня заставишь».
Затем он пользовался ее ртом, а она с жадностью принимала его.
Иногда она говорила:
— Если бы мои руки оказались связанными сзади, я бы не смогла тебе помешать, если бы ты даже… — И она делала предложение с анатомическими подробностями.
Она могла схватить его руку своей и, не давая ему ее убрать, стонать: «Прекрати, мне больно!»
Однажды она появилась в бледно-голубом платье на пуговицах сверху донизу. Войдя в офис и сложив руки за спиной, она прислонилась к его графику и сказала:
— Это просто старая тряпка, которую я собиралась выбросить, так что, если бы мужчина брал меня силой и разорвал ее в клочья, было бы совсем не жалко.
У Романа появились шрамы. Сопротивляясь, сжимая изо всех сил ягодицы и вскрикивая: «Ублюдок! Оставь меня! Ты слишком большой! Ты разорвешь меня!» — Триш ногтями расцарапала его спину и бедра: вертикально с задней стороны и поперек — с внутренней.
Триш боролась, и лишь однажды, только однажды — не всерьез. Чем активнее она заставляла Романа брать ее силой, тем сильнее был ее оргазм. И он — мягкий мужчина — понял, что иногда жесткость может оборачиваться самой большой добротой.
А Роман всегда хотел сделать женщину счастливой.
Был понедельник. Эндрю — веселый Эндрю — спросил, не может ли он оставить сумку с книгами в офисе Романа. Он придет на работу прямо из библиотеки, где изучает драматическое мастерство Кристофера Марлоу для своего реферата.
Ресторан закрылся вскоре после полуночи. Вечера по понедельникам всегда бывали самыми спокойными. Сотрудники уже попрощались. Роман заметил книги Эндрю на своем столе, и в этот момент в дверь постучали.
— Входи, Эндрю, — ответил Роман. — Так скоро ты и свою голову забудешь, если… — Но это оказалась Триш, хотя в тот вечер она и не работала. На ней была широкая юбка и державшаяся на резинке крестьянская блуза, оставлявшая плечи открытыми и прикрывавшая грудь и руки немногим выше локтей.
Триш безмолвно проскользнула в офис и, покорно потупив взор, скромно встала около графика.
Роман начал свою партию, прекрасно зная, чего хочет эта леди.
Он бросился к ней, стащил блузку вниз, запутал ею руки Триш и обнажил ее грудь. Другой рукой он грубо задрал ей юбку. Одна рука Романа терзала ее, а другой он что-то нащупывал. В этот раз она оказалась в трусиках — весьма тонких на ощупь. Существовала только одна причина, из-за которой Триш надевала что-нибудь подобное. Роман вошел в раж.
— Изнасилование? — выдохнула она ему прямо в рот. И затем, почти в тот же момент, как он расстегнул свою молнию и вошел в нее, она прокричала: — Изнасилование!
Триш продолжала выкрикивать это единственное слово и когда вместе с Романом они достигли вершины оргазма. Со стоном она повторяла его и когда волна блаженства нахлынула на нее. И когда вошел Эндрю, она, всхлипывая, произносила это же слово.
Глава семнадцатая
Не могли бы вы точно описать суду то, что вы увидели, когда тем вечером вернулись в офис мистера Смита? — спросил обвинитель.
— Мистера Смита и мисс Амброуз, — покраснев, пробормотал Эндрю.
— Вы увидели ответчика и мисс Амброуз? И что они в тот момент делали?
— Стояли.
— Стояли? Просто стояли? В разных углах офиса? Между ними был стол или они находились близко друг к другу?
— Кажется, близко.
Обвинитель Феликс Рим повернулся к судье:
— Ваша честь, этот свидетель явно враждебен. Не мог бы он отвечать более развернуто?
Судья Джейнис Фэйрфилд наклонилась к Эндрю и, вонзив в него пристальный взгляд, произнесла:
— Молодой человек, вы будете отвечать на вопросы обвинителя полностью и со всеми необходимыми подробностями. Вы меня поняли?
Эндрю кивнул.
— Так, — продолжил обвинитель. — Они стояли близко друг к другу? Они соприкасались? Между ними был физический контакт?
Эндрю еще раз кивнул.
— Мистер Карр, объясните, пожалуйста, словами.
— Да, они касались друг друга.
— Спинами или боками?
— Они стояли лицом к лицу.
— Как любовники?
— Э… не совсем.
— Не как любовники? Беспомощная женщина, с силой прижатая к стене?
— Протестую, — возразила Портия.
— Я снимаю выражение «с силой». Сила не доказана — пока. Уверен, что присяжные на время забудут это ужасное словосочетание, — быстро отреагировал Феликс и, бросив искушенный взгляд на присяжных, снова повернулся к Эндрю: — Не могли бы вы нам сказать, мистер Карр, на каком расстоянии от стены стоял ответчик?
— Э… что-то, вероятно, около фута.
— Около фута? И мисс Амброуз находилась между телом ответчика и стеной?
— Да.
— Не слишком много места, не так ли? Всего двадцать маленьких дюймов? — И он развел руки примерно на фут, демонстрируя это расстояние. — И их взаимное расположение не соответствовало положению тел любовников?
— Протестую, вы подводите свидетеля к тому, чтобы он сделал вывод.
— Но, мисс Бостон, чуть ранее вы допускали использование выражения «не как любовники», — обратился к ней Феликс, повернувшись на каблуках. — Вы хотите, чтобы секретарь суда зачел вам эту запись?
— И тем не менее… — начала, покраснев, Портия.
— И тем не менее, — перебил Феликс, — я снимаю свой вопрос. Полагаю, что картина уже вырисовывается. Ответчик — сильный мужчина, весом примерно в двести или около того фунтов, против мисс Амброуз, в которой сто пять фунтов. Учитывая имевшееся расстояние, можно допустить, что ее спина, пусть не с силой, но все же была прижата к стене.
— Еще не время делать выводы, — возразила ему судья.
— Прошу прощения, ваша честь, итак, мистер Карр, после своего неожиданного вторжения вы с удивлением обнаружили… В каком состоянии была одежда мисс Амброуз, мистер Карр?
— Ну что-то вроде…
— Мы обсуждаем одежду, мистер Карр.
— Разорвана.
— Разорвана? В клочья разорвана? Растерзана?
— Разорвана.
— Ну конечно, вся разорвана. А ее белье, мистер Карр? Ее трусики, где были они?
— На полу.
— Целые?
— Не совсем.
— Но ведь они были порваны, не так ли, мистер Карр? Сорваны с тела?
— Протестую! Мистер Карр не может знать, почему они оказались порванными. Мисс Амброуз могла снимать их сама и порвать в порыве страсти или…
— Я снимаю вопрос и прошу предъявить указанное белье вместе с другими остатками одежды мисс Амброуз присяжным. Уверен, что они смогут сами принять решение. — Феликс оперся на ограждение свидетельского места и продолжил: — Мистер Карр, а остальная одежда мисс Амброуз, которая не валялась на полу, не могли бы вы описать суду ее состояние.
— Состояние?
— Ну, например, ее блузка, она была надета как обычно?
— Нет.
— Нет? Мистер Карр, суд уже указал вам, что вы обязаны давать развернугый ответ. Если блузка мисс Амброуз не была надета, как обычно, то как же она была надета?
— Э-э, ниже.
— Ниже? На такой высоте? — Большим пальцем Феликс провел линию поперек груди.
— Ниже.
— Ваша честь, прошу обратить внимание! Насколько ниже, мистер Карр?
— Э-э… вокруг… вокруг талии.
— Вокруг ее талии? Это предполагает, что мисс Амброуз вынула руки из рукавов?
— Нет.
— Не вынула? Вы имеете в виду, что ее руки были спутаны блузкой, так что… Я не буду строить предположение относительно того, как обсуждаемая часть одежды оказалась на уровне талии. Но вы подтвердили, что руки мисс Амброуз были спутаны?
— Протестую!
— Протест отклонен, продолжайте, мистер Рим! — подала голос судья.