— Ваша честь, — ответила Портия, — я уверена, что суд не позволит мне делать заявления относительно того, что может и чего не может сказать свидетель под присягой. Но если вы хотите…
— Нет! — вырвалось у Рима.
— Когда все это кончится, мисс Бостон, мы еще побеседуем, — пригрозила вдруг мисс Фэйрфилд.
Присяжным потребовалось всего лишь двенадцать минут, чтобы вынести приговор «невиновен».
Портия знала, что Роман ждет ее. Она знала, что он обнимет ее и осыплет похвалами. Она давно хотела оказаться в объятиях Романа, но…
Но как она посмотрит ему в глаза? Портия не имела права осуждать Романа за то, за что его оправдали присяжные. Он не насиловал эту сумасшедшую, но он, он… Портия не могла даже думать об этом. Она не имела права, но… В этот момент она могла бы вонзить нож в его глупое сердце.
— Итак, — произнесла судья Фэйрфилд, когда Портия вошла в ее кабинет. — Итак, вы считаете, что умны, не правда ли?
— Судья Фэпрфилд… — начала Портия.
— Никогда больше не выкидывайте подобных штучек в моем суде, — прервала ее судья. — Вы поняли?
— Да, ваша честь.
— До окончания колледжа вам осталось два года?
— Двадцать месяцев, ваша честь.
— Храни Господь всех судей и обвинителей! Когда станете адвокатом, если вас до того не исключат, позвоните мне. Возможно, моя старая фирма будет искать кого-нибудь, и, я думаю, они скорее предпочтут видеть вас, работающей у них, чем знать о возможности столкнуться с вами в суде, когда вы будете выступать против них.
Глава восемнадцатая
Триш Амброуз появилась на работе в следующий понедельник, готовая изобразить: «что прошло — то прошло». Когда Роман сообщил ей, что в ее услугах больше не нуждаются, в ответ она пригрозила подать на него в суд за несправедливое увольнение.
Через две недели он получил от адвоката Триш, но уже не Феликса Рима, новое письмо. Роман переслал его по почте Портии и больше никогда и ничего не слышал о Триш, хотя и читал в драммондвилльской газете, что она обвинила Феликса Рима в сексуальных посягательствах на нее.
Роман открыл второй «Стейк сейчас» в Порт-Дил, возле военно-морской академии. А тремя месяцами позже Оливия открыла свой шестой «Бифштекс вашего будущего» — и тоже в Порт-Дил, в его деловой части, недалеко от театра, расположенного между городским центром и двумя небольшими публичными домами. Дела, видимо, шли неплохо. И, возможно, Роман был неправ, считая необходимым условием, чтобы рядом находилось учебное заведение.
В Рэдмонд-сити не было колледжа. Через год после открытия ресторана в Порт-Дил Роман обнаружил театральный район в Рэдмонде. То же самое сделала и Оливия.
Готовясь к выпускным экзаменам, Портия не могла уделять много времени своему ресторану. Она предоставила Роману возможность принимать все решения совершенно самостоятельно, надеясь, что, когда станет настоящим адвокатом, сможет уделять этому вопросу больше внимания. Но этого не произошло. К тому моменту, когда она получила диплом и открыла собственный офис, Портия уже обладала достаточной репутацией и оказалась загружена работой. Ее деятельность в основном заключалась в защите мужчин, с которыми она не захотела бы жить не только в одной комнате, но даже и в одном городе. Но разве каждый человек не продолжает считаться невиновным, пока не доказано противоположное? Ведь даже мужчина, скверно обращающийся с женщинами, имеет право на защиту.
В течение некоторого времени обо всех своих решениях — как до, так и после их принятия — Роман информировал Портию в письмах. Она надписывала на них «о'кей» и отсылала обратно. Потом он просто стал отправлять копии всех важных юридических документов и новогодние поздравления. Сам он не получил ни одного.
Роман знал, сколь многим он обязан Портии, и у него был единственный способ отблагодарить ее — он работал, работал и работал. За четыреста долларов в неделю минус налоги, минус двадцать пять процентов. Сначала Портия стала обеспеченной женщиной, затем — состоятельной, а потом — и очень богатой. Она получала доход от своей процветающей практики, а усилия Романа приносили ей больше денег, чем она была в состоянии истратить.
А Роман каждую неделю получал свои четыреста долларов минус…
Через шесть лет после открытия первого «Бифштекса вашего будущего» Оливия открыла двадцать четвертый ресторан в Филадельфии. После этого Филадельфия оказалась закрытой для Романа. Он никогда не открывал ресторанов в городах, где уже были заведения Оливии. Идиот! Чувство вины может оказывать исключительно сильное воздействие. Это ставило Романа в неловкое положение, но вполне устраивало Оливию, поскольку тормозило дело Романа.
Однако удовлетвориться этим Оливия не могла. Ведь он — они! — по-прежнему делали деньги. Он и Портия, он для Портии.
И Оливия намеревалась все же положить этому конец.
Тревор Ллойд вышел из лифта и попал в квартиру Оливии. Такое происходило впервые. Он работал на нее уже пять лет и вот в первый раз встретится с ней вне стен офиса.
На нем был новый двубортный синий костюм из саржи, а также белоснежная рубашка и цветастый галстук от Арманди, купленные в обеденный перерыв.
Он ощущал неприятный внутренний холодок и дрожь.
— Мисс Бостон?
— Я здесь — в спальне.
Тревор сглотнул слюну. Это была честь, огромная честь, но если она ждет, что он… «Нет, — подумал он. — Ничего подобного. Этого не может быть». Он восхищался ею, почти поклонялся, но мысль о прикосновении к ней… Он был в состоянии эрекции. В мире не было другой женщины, которая могла бы этого добиться. Разумеется, были мужчины, но ни одной женщины.
Его ладони стали влажными, и он вытер их о брюки.
— Тревор, ты где?
Он выполнил несколько маневров среди ее мебели, будто был очень-очень пьян — рискованно пьян. Пьян до той степени, когда пол начинает уходить из-под ног и становится ненадежным.
В белоснежной, обрамленной льдом зеркал комнате стояла кровать. Она — мисс Бостон — была почти нагой.
Но она была не одна.
Оливия лежала на покрытом свежим льняным полотном столе лицом вниз. Ее левая щека, которую она обычно прятала за темной пеленой блестящих волос, покоилась на тонкой плоской подушке. Единственной ее одеждой было полотенце, прикрывавшее нижнюю часть спины, где в форме сердца сходились ее ягодицы. Рядом с ней была массажистка — крепкая блондинка, занимавшаяся поднятой ногой Оливии. На сильные руки массажистки были надеты специальные массажные перчатки.
— Мисс Бостон? — спросила она.
— Продолжай, Ольга, — последовал ответ Оливии. — Тревор не будет против. Ольга, это Тревор. Тревор, ее зовут Ольгой. Так, теперь вы знакомы. Ольга, Тревор помогает мне в офисе. А Ольга помогает мне избавляться от моих припадков. Я зову ее «королевой припадков», а можно — «припадочная Ольга». Но пусть тебя не обманывает этот поддельный славянский акцент, Тревор. Я подозреваю, что ее настоящее имя Эрмитруд или Бетти и она в четвертом поколении из Милуоки. Для ее профессии лучше быть Ольгой-шведкой. Не правда ли, Ольга?
— Да, — с усмешкой ответила она, и ее одетые в пластик пальцы глубоко ушли в тело Оливии.
Тревор пытался найти точку, в которую можно было бы свободно устремить взгляд, но всюду были зеркала… В них отражалась Оливия, ее длинные ноги, уходящая под полотенце складка, спина, плечи, смятая выпуклость груди, правая сторона лица… Много раз и под разными углами он видел правую часть ее лица, являвшую собой само совершенство, но левую — ни разу. Тревор никогда не видел левой половины лица Оливии. А видела ли ее Ольга, задал он себе в уме вопрос. Прятала ли она от Ольги то, что скрывала от мужчин?
— Повыше, Ольга, — скомандовала Оливия, и пальцы Ольги начали перемещаться к левой икре Оливии.
— Вы меня зачем-то вызывали? — напомнил о себе Тревор.
— Да, Тревор, ты уволен.
— Что?! — Тревор несколько раз машинально кивнул. Он, как и прежде, повиновался Оливии, а пока он ей по-прежнему подчинялся и она по-прежнему им командовала, это означало, что ничего ровным счетом не изменилось. — Господи, сделай так, чтобы я ослышался. Ведь не может же все кончиться прямо сейчас таким вот образом? Если это так, то что останется?