У них была парочка комиков, мужчина и женщина, но мужчины ходили в «Ридж-Ривер» не для того, чтобы послушать шутки. Они приходили посмотреть на женскую плоть.
Если Оливия согласится на эту работу, ей нужно будет стоять или двигаться в лифчике без бретелек и трусиках, возможно, с плюмажем или двумя. В течение трех представлений за ночь, шесть дней в неделю она будет подвергаться похотливому разглядыванию мужчин с входным билетом в кармане. Эти отвратительные мужчины, у некоторых на коленях небрежно лежат плащи, упорно смотрят на ее тело, воображая те несколько интимных сантиметров, которые скрыты от них. Они погружены в свои непристойные мысли, расстроенные сознанием того, что они никогда не доберутся достаточно близко, чтобы дотронуться.
Оливия включила на полную мощь холодную воду. По какой-то причине она чувствовала некоторую слабость.
— Я делаю это ради тебя — ради нас, — сказала Роману Оливия, опустив глаза и теребя складку на своем светлом замшевом платье.
— Но ревю бара «Ридж-Ривер? Не там ли они…
— Там нет обнаженных, — ответила она. — Это довольно консервативное место, сравнительно, конечно.
— Сравнительно с чем? С забегаловкой и стриптизом в Лас-Вегасе?
— Это просто невинное шоу с канканом. Ведь я же показываю свои ноги, танцуя в балете. Большинство танцев…
— Это совсем другое дело.
— Только в твоей глупой мужской голове! Смотри, я уже там пять дней. Там ничего нет, в самом деле. Я уже сэкономила четыреста долларов — для нашего ресторана.
Оливия…
Она видела, что он сам себя накручивал. Мужчины! Роман не упускал ни единой возможности, чтобы оглядеть ее с ног до головы, но если другой мужчина посмотрит на нее… Да, если он сильно разозлится, он может попытаться запретить ей. Это приведет к ссоре, и тогда…
— Роман, — перебила она его. — В самом деле, Роман! Мы ведь не женаты, даже не помолвлены…
Ей захотелось, чтобы на нем был галстук, чтобы она могла поиграть с ним, но он был в майке, поэтому она притронулась к его груди кончиком пальца и придвинулась на несколько сантиметров.
— Роман, дорогой. Мы деловые партнеры, так? Это твой тайный рецепт и твоя идея. Позволь мне делать то, что я могу, о'кей?
Роман посмотрел поверх ее головы и пожал плечами.
— Я там, знаешь, в безопасности, — продолжала она. — Я высоко на сцене, а вся публика — далеко внизу.
— А ты когда-нибудь спускаешься к…
— Конечно, нет. Это против правил.
Некоторые из девушек это делали, естественно, и зарабатывали хорошие «чаевые», позволяя мужчинам лапать себя. Плюс проценты от напитков, купленных им мужчинами. Это было делом выбора, но Оливия никогда не пойдет на это. Сама мысль о том, чтобы позволить одному из этих грязных животных дотронуться до себя, заставляла ее содрогаться.
— Я приду и сам посмотрю, — сказал Роман.
— Нет, ты не придешь, — резко ответила она, а затем, приблизившись, добавила мягче:
— Пожалуйста, не надо, Роман. Я буду чувствовать себя неудобно.
— Если это так невинно, то почему?
Оливия быстро придумала ответ:
— Это другое дело, если ты там будешь, Роман. Я признаю, что шоу немножко вызывающее, но с незнакомыми… Ну, они для меня просто лица. — Она сильнее надавила кончиком пальца на его грудь. — С тобой… Ну, у меня есть чувство к тебе. Ты мой друг. Я не хотела, чтобы мы были там вместе… То, что есть между нами… Что ты подумаешь обо мне, видя меня в том костюме.
— Так ты там в костюме.
— Конечно! Но ты увидишь больше, когда я буду в бикини на пляже, — солгала она.
— Но я слышал…
— Это только «звезды». Костюмы главных артистов намного легче, а у кордебалета гораздо больше одежды, чтобы не отвлекать внимание от главных. — «Хоть бы он поверил этому…»
— Ну…
— Роман, так мы едем? — быстро перевела она разговор. — Ты обещал отвезти меня сегодня в Калумн посмотреть помещения.
— Верно. О'кей! Поехали.
Оливия видела, что он лишь ненамного смягчился. Ну, У нее были способы преодолеть это. У нее была замужняя подружка, которая говорила ей, что лучше всего любовью заниматься после ссоры с мужем — «реставрационный» секс. Оливия, естественно, не собиралась идти на такие жертвы, но у нее были свои методы.
— Заводи машину, — сказала она ему. — Я пойду попью воды.
В кухне она расстегнула платье, намочила руки под краном и протерла мокрыми ладонями всю себя, от шеи до колен. Замша, когда намокает, прилипает к телу.
Оливия знала по опыту, что у любовной связи должен быть прогресс, сексуальный прогресс, иначе мужчина будет получать в другом месте свои низменные удовольствия. Она смотрела фактам в лицо и была достаточно подготовлена к ним. Ее «роман» с Романом потребует с ее стороны жертв, даже если она его будет притормаживать.
Огонь его вожделения нужно покрывать мокрым валежником, чтобы он тлел, но совсем не затух. Хитрость заключалась в том, чтобы пламя находилось в границах и под внимательным контролем. Ее ритуальные прощальные поцелуи, безопасные через открытое окно, становились все протяженнее по времени. Она одаривала его только одним поцелуем каждый раз, но каждый раз — дольше и чуточку интимнее. Оливия знала, как целовать. Ее поцелуи были технически совершенны.
Но придет день и Роман потребует большего — больше, чем поцелуи. Она была готова к этому. Мужчина ждал, что на его страсть будет ответ. Оливия была уверена, что она сможет подделать и это. Оливия знала, как стонать и извиваться. Она наблюдала за другими. У нее была практика. Секрет — наиболее сложная часть — состоит в том, чтобы допускать бесконечное, медленное движение к заключительной, отвратительной для нее близости. Но никогда так и не достигнуть этой необратимой точки.
Сегодня был день, когда он находился в состоянии холодной ярости, и поэтому она должна позволить ему больше — лишь чуточку больше — и накормить его обещаниями. Мужчины такие дураки! Их потребности ослепляют их. А ожидание завтрашней близости значит для них больше, чем сегодняшняя настоящая близость.
В машине, когда они ехали по живописной сельской местности, Оливия сказала:
— Такой прекрасный день! Ты видишь, какое солнце? Не возражаешь, если я открою окно?
— Возражаю? Нет.
Оливия откинула сиденье, как будто для того, чтобы нежиться в теплых лучах солнца. Она лежала с отброшенной назад головой, вытянутыми и слегка раздвинутыми ногами. Она понимала, что он не сможет одновременно смотреть на нее и думать о неприятном.
Юбка немного задралась. Она прогнула спину, будто в бессознательной реакции на ласку солнечных лучей. Ее груди поднялись выше, чем обычно. Если она будет упорно думать о том, как она выглядит, словно мысленно глядя в зеркало, ее соски отзовутся. И вскоре она почувствовала, как они отзываются. Смотря вниз на себя из-под чувственно опущенных век, она могла видеть реакцию своих грудей. Она мысленно напряглась. Одна из ее любимых фантазий: сотня голых мужчин привязана к деревянным столбам. Оливия, обнаженная до талии, гордо шествует мимо них, усмехаясь при виде их трепещущих, упругих, уродливых эрекций.
О'кей, господин Роман! Смотри, смотри искоса на мои прелести — и посмотрим, сумеешь ли ты и дальше сердиться!
— Почему мы едем в Калумн, Роман? Почему нельзя было найти что-то подходящее в Ридж-Ривер?
Он бросил взгляд на нее. Она с удовлетворением увидела, что у него на мгновение остановилось дыхание, а рука сильнее сжала руль.
— Ридж-Ривер? Нет. Помнишь, о чем мы говорили в тот первый вечер? Студенты — вот в чем секрет. Недвижимость в Калумне дешевле, к тому же здесь университет. Эти ребята всю неделю едят спагетти. Им иногда хочется съесть что-нибудь хорошее и дешевое.
— Не все из них, знаешь, так отчаянно бедны! Моя сестра, к примеру, у нее дела идут хорошо.
— Твоя сестра? Твоя младшая сестра? Она учится в университете Калумна? Я думал, она еще ребенок.
— Ей восемнадцать лет.
— А где же она учится?
— На юридическом. Ей кажется, что она хочет стать адвокатом.
— Адвокатом? Это, должно быть, дорого для твоей матери.