И затем он положил свою потную руку на ее колено.
Двенадцатилетняя Оливия в слезах убежала из комнаты. Она знала, чего он в самом деле хотел, это чудовище — он просто хотел проделать это над ней, все эти ужасные вещи, которые вытерпела мать…
Она никогда больше не смотрела отцу в глаза. Она больше никогда вообще не смотрела на него, за исключением того, когда она видела его отражение в зеркале. Там, в зеркале, где нет ни греха, ни вины, ни стыда, даже если оно отражало вместе отца и дочь.
Глава четвертая
Роман вышел из кухни в то время, как Джорджио рассказывал одну из своих нескончаемых, слегка «рискованных», скабрезных историй.
«…И вот они подошли к последнему борделю своего турне. Это было жалкое место, всего лишь кучка грубых домиков с написанными на дверях номерами. Мадам была француженкой. «Фифи Лисичка». И вот Фред подходит к ней, шепчет ей на ухо, немножко смущенный, потому что ему отказали во всех местах. А мадам поворачивается к нему, улыбаясь во весь рот: «Конечно, мосье. Мы удовлетворяем все вкусы. Только нужно отвязать козла».
Роман ничего не понял, но мужчина, которому Джорджио рассказывал это, засмеялся. Наверное, нужно было знать начало.
Посетитель ушел, все еще посмеиваясь. Роман заглянул в кабинку к Джорджио, чтобы попрощаться.
— Минутку, Роман, — сказал Джорджио. — Я хочу с тобой переговорить.
Роман сел.
— Знаешь, кто это был? — спросил его Джорджио.
— Нет.
— Педро Акбар.
— Из «Афродиты»?
— Тот самый. Он попросил меня помочь ему в решении одного дела.
— Да?
— Мне будет нужна твоя помощь, Роман. Что ты делаешь в воскресенье?
— В воскресенье? Встречаюсь с Оливией.
— Ты можешь это отменить? Или привести ее с собой?
— С собой? Куда с собой?
— Видишь ли, Педро — мой старый друг по игре в триктрак. Сегодня ему позвонили и сказали, что «Араб» приезжает в город в воскресенье. Его попросили организовать кое-что, но его ресторан занят под свадьбу.
У Романа округлились глаза.
— А я здесь при чем, Джорджио? Кто этот «Араб» и что Педро собирался организовать? И какое все это имеет отношение ко мне или к вам?
Джорджио поднял свою пухлую руку и стал разгибать пальцы.
— Первое: «Араб» — один из величайших игроков в триктрак в мире. Говорят, он зарабатывает на игре по меньшей мере миллион в год. Второе: предполагалось, что Педро организует турнир, собрав лучших игроков города. Третье: Педро не может сделать это у себя, поэтому он хочет, чтобы я провел это здесь.
— А я?
— Ну, — пожал плечами Джорджио. — Мне нужен хозяин. Кто будет заниматься закуской и напитками.
— А как насчет вас?
— Я? — Джорджио потер мясистые ладони. — Я ведь буду играть.
Роман посмотрел Джорджио в глаза и сказал:
— Ну конечно. Вы будете играть, а я буду смотреть и слоняться между вами?…
Джорджио ударил ладонью по столу
— Эта игра не твоего класса, Роман! У нас здесь большие ставки. Некоторые из ребят спустят за ночь столько, сколько ты зарабатываешь за год. Давай сделаем так. Ты уговоришь милашку Оливию прийти сюда и разносить закуску, которую ты заранее приготовишь, а я поставлю за тебя сто долларов. Это даст тебе возможность поучаствовать в одной из начальных игр-разминок, но зато ты сможешь сказать, что однажды играл с важными людьми. Но нужно, чтобы Оливия оделась как можно более привлекательно, о'кей?
— Двести. Сотня мне на игру и сотня Оливии за ее хлопоты.
— И вы оба останетесь здесь до самого конца? Независимо от того, что ты не сможешь сыграть больше одной игры?
— О'кей.
— Тогда по рукам. С тобой трудно торговаться, Роман, но все равно по рукам.
В ту ночь Роман взял с собой в постель книгу «Ставка в триктраке — кровь». Ему нужно было так или иначе убить полчаса. У него было соглашение с Оливией. Он звонил ей после того, как они оба заканчивали работу, проверить, что она дома и в безопасности. Но он должен был делать это ровно в три часа. Она будет уже у себя и ждать у телефона с тем, чтобы при первом же звонке снять трубку до того, как это побеспокоит ее мать.
Оливия была совершенно другим человеком в разговорах по телефону. Ее голос всегда был таким теплым и любящим — когда они были так далеки друг от друга. Роман предполагал, что у нее когда-то был неудачный опыт общения с мужчиной. Вот почему она была такой зажатой с ним. Он чувствовал, что в глубине души она была по-настоящему страстной. Он мог жить с этой мыслью — он может быть терпеливым. Постепенно она придет к нему, и, когда она будет готова, он будет таким нежным и ласковым, что это смоет все плохие воспоминания.