И это было самое грустное и болезненное известие за всю его жизнь.
Драко так не хотел, чтобы Никки привыкала к предательству и лжи.
Потому что она была маленьким жизнерадостным ангелом, который вносил краски в его жизнь.
Потому что она единственный человек из его окружения, который искренне верил в чудеса и говорил, что добро всегда побеждает.
«— Не теряй веру, потому что тогда я потеряю смысл жить»
Николь всегда давала ему повод остаться. Она всегда изощрялась и придумывала позитивные выходы и входы. Она мотала головой, когда он перечислял отрицательные стороны. Она часто поджимала губы, будто сейчас расплачется, когда Малфой рассказывал ей о реальности.
Каким же глупым он был, что убил в ней тот самый свет, который мог бы спасти всё человечество.
«— Пора окунуться в реальность»
Драко смотрел на Николь и не узнавал её голос. Он стал грубее и, кажется, серьёзнее?
Хотя, он перепутал. Он стал равнодушным.
Рейнер смотрела на сладкую вату и не бежала к ней, как раньше. Она больше не брызгала на него водой из фонтана.
Вместо этого она поднесла к губам стакан огневиски и опорожнила его. Драко видел, что это причиняет ей боль.
«— Зачем ты это делаешь?»
Он снова увидел её глаза. Раньше он любил смотреть в них, потому что видел в них маленькое чудо. Благодаря им он улыбался, и это была, наверное, единственная вещь, которая не поддавалась никаким объяснениям. Именно с появлением её глаз Малфой стал думать, что они смогут сломать систему.
Николь не ответила.
Да и не надо было.
Он знал ответ.
Они хотели подчинить мир себе, а вместо этого система сломала их.
Драко перевёл взгляд на парту перед ним. За ней сидели Тео и Пэнс, и слизеринец видел, что они держались за руки под партой. Хоть у кого-то всё было хорошо. Счастливее пары, чем эти двое, Драко не видел, наверное, никогда. Они любили друг друга и их родители тоже не были против избранника своего ребёнка. Их жизнь должна была быть идеальной. После выпуска из школы и окончания войны Тео планировал сделать Пэнси предложение и уже предвкушал, как она обрадуется. Нотт улыбнулся своим мыслям и сжал руку девушки посильнее.
Если бы он только знал, что случится через два месяца, никогда бы не отпустил её руку.
Забини сидел рядом с Драко и чертил в своей тетради по Трансфигурации схему позиций для своей команды по квиддичу. Его не волновала война. Блейз в ней не участвовал, но переживать за друзей уже порядком поднадоело. Он боялся, что в один «прекрасный» день получит известие, что Драко, Тео, Пэнс или Николь не вернулись с битвы. Наверное, это могло стать его боггартом.
У каждого в этом кабинете были свои страхи, свои проблемы и свои ошибки. И вот, последствие одной из ошибок дало о себе знать. Одновременно четверо подростков сжали зубы и переглянулись. В глазах стояли страх, боль и неуверенность. Метки на предплечьях начали гореть. Урок был в самом разгаре. Ждать до конца было нельзя.
Драко поймал взгляд Николь и кивнул, отвечая на её незаданный вопрос. Быстро закинув учебник и тетрадь в сумку, он поднялся с места, замечая, что Николь последовала его примеру. Они двинулись в сторону двери, не обращая внимания на вопросительные взгляды однокурсников и недовольный взгляд МакГонагалл. Позади послышалось движение, и Пэнси вместе с Теодором тоже поднялись со своих мест.
— Куда вы все собрались? — немного растерянно спросила Минерва, не успев вернуть голосу грозный тон. Её вопрос все четверо проигнорировали, что разозлило профессора, но она, помня о том, что идёт урок, решила разобраться с этим позже.
Слизеринцы и когтевранка двигались в сторону кабинета Снейпа. Из кабинета ЗОТИ, который они только что прошли, послышался шум, и следом вышел Амикус Кэрроу, потирая левую руку. Он направился в свою комнату. Его сестра сделала то же самое. Тёмный Лорд собирал всех.
— Почему нельзя было сделать этого после урока? — недовольно пробормотала Пэнси, но не получила ответа на свой вопрос.
— Думаете, это что-то серьёзное? — спросил Теодор, поспевая за своими друзьями.
— Не было бы серьёзным, нас бы не дёрнули так срочно, — с видом знатока ответил Драко.
— Ещё одна битва? Я только от прошлой отошёл.
Николь молчала всю дорогу. Она была тверда в своём намерении быть самой по себе, понемногу начиная выводить пожирателей из строя изнутри. Теперь врагами она считала всех. И пожирателей смерти, и авроров. Доверять когтевранка могла только себе. И, наверное, парню с серыми глазами и зелёным галстуком.
Николь шла позади всех, не желая ни с кем разговаривать. Тихая боль — она самая жестокая. Никаких истерик, никаких слёз. Просто молчание. Снаружи и внутри. Она уже просто ничего не хотела говорить, ничего не хотела чувствовать. Рейнер смирилась с этим. Но ей по-прежнему было больно. И самое ужасное здесь, наверное, отчаяние, понимание того, что она не способна была что-либо изменить. Тебе приходится принять это, смириться и жить дальше.
Тихая боль — она самая жестокая. Николь молчала о ней. И никому ничего не хотела говорить.
Снейп уже привычным жестом запустил их в свой кабинет и провёл к камину. Проконтролировал, чтобы ученики вошли внутрь и переместились в Мэнор, а затем отправился туда и сам.
Тёмный Лорд стоял в окружении всех пожирателей и рассказывал о новой битве, когда четверо друзей присоединились к ним. Впервые Том говорил без своих обыденных пафосных речей — он был слишком взволнован. Авроры, напавшие на небольшой отряд пожирателей, скрывающихся в лесу, превосходили численностью. Понять, что битва будет не из лёгких ни для кого не составило труда. Все ощущали запах безысходности.
— Никки, — окликнул её Драко, когда все приказы были обговорены, а пожиратели двинулись к концу антиаппарационного поля, чтобы трансгрессировать сразу в нужное место.
Девушка обернулась, а сердце Драко уже, наверное, в сотый раз сжалось от боли. Глубокие тени залегли под глазами когтевранки, но она даже не считала нужным их маскировать.
— Будь осторожна, — с плохо скрываемой заботой в голосе сказал Малфой. — Не иди против пожирателей в открытую. И, хотя бы ради вида, убей парочку авроров.
Убить ради вида…
Николь хмыкнула на такое выражение и подняла глаза на парня.
Когда же мы стали такими, Драко? Почему мы распоряжаемся жизнями других людей и решаем, кому жить, а кому нет?
— Будто я без тебя этого не знала, — фыркнула девушка, но Драко знал — она благодарна. А говорит так только из вредности или по привычке. Он понимал — ей так легче. Нужно просто позволить ей делать вид, что всё хорошо. Что она не умирает каждую ночь, задыхаясь от слёз. Что она сильная.
— Просто хотел убедиться, что ты не натворишь ничего дурного.
— Драко, можно тебя попросить кое о чём? — мягко спросила Николь, улыбаясь краешком губ.
— Конечно. Я всё сделаю, — мгновенно ответил Малфой и приготовился слушать.
— Не веди себя со мной, как с маленькой глупышкой, которая может развалиться от малейшего дуновения ветра. Со мной ничего не случилось. Мне не нужна жалость.
Драко прикрыл глаза.
А кто же ты, если не глупышка? Ты же знаешь, что подписываешь себе смертный приговор?
— Я всего лишь хочу помочь, — упрямо заявил парень, но Никки покачала головой.
— Мне не нужна помощь. И вообще… Там битва, а мы с тобой болтаем ни о чём. Думаю, эту тему можно считать закрытой. Встретимся в лесу, — после этих слов Рейнер вышла за линию антиаппарационного поля и исчезла с характерным хлопком.
Драко вздохнул. Предчувствие того, что их проблемы только начинались, не хотело покидать его уже несколько дней. Решив не забивать себе голову ненужными мыслями, слизеринец пересёк черту и уже через несколько секунд оказался на поле боя. Схватка сразу захватила его с головой. Он отбивался сразу от троих, глазами выискивая фигуру девушки. Николь видно не было, и Малфою оставалось лишь надеяться, что она будет крайне осторожна.
***
С момента своего рождения все мы — свободные. Не имеет значения, насколько силён тот, кто выступает против свободы. Пожиратели, авроры — какая разница? Все хороши.