— А что мне делать? Начать паниковать и кричать, что я умираю? Я не знаю, что со мной, но мне плевать. Да, Рейнер, мне плевать, что будет дальше. Сейчас у меня есть всё, что нужно для счастья. Мы не знаем, сколько нам осталось. Может быть год, а может всего один день. Я не собираюсь тратить своё время на попытки выяснить, что происходит. Я хочу насладиться этой жизнью, пока у меня есть такая возможность. И, вообще-то, я надеялся, что ты будешь со мной заодно.
Николь уже не сдерживалась. Она плакала, не трудясь стереть слёзы с щёк. Она повернулась лицом к Драко и сжала руки в кулаки.
— Почему ты не хочешь хотя бы попытаться выяснить, в чём дело? Возможно, это запросто лечится, а ты отказываешься от своего шанса? Ты спас меня, когда я уже сдалась. Ты нашёл выход из безвыходной ситуации. Пробрался в это чёртово Министерство и стащил оттуда камень, находящийся под охраной. Ты сварил для меня зелье и заново научил ходить. Так почему ты отказываешься от моей помощи сейчас?! Ты эгоист, Малфой! Ты подумал, что будет со мной, если ты умрёшь? Посмотри на Тео и поймёшь. Ты совсем недавно говорил мне, что не позволишь никому из нас погибнуть, так почему ты ложишься в могилу сам?! Я не хочу потерять тебя! Просто давай отыщем это треклятое лекарство и будем жить, наслаждаясь жизнью, как ты и хотел. Вместе! Заодно! А не каждый сам за себя. Да скажи ты уже хоть что-то! — крикнула Рейнер, захлёбываясь слезами.
Драко подошёл к ней ближе и обнял, позволяя своей рубашке намокнуть от солёных слёз. Он поглаживал девушку по спине, целовал в макушку и шептал успокаивающие слова.
— Я не эгоист, Рейнер. Уже нет. Я думал о тебе и именно поэтому не стал ничего говорить. Знаю же, как ты реагируешь на такие вещи. Я не хочу искать лекарство потому, что у меня есть подозрения, что его не существует, а в таком случае лучше неизвестность с толикой надежды, чем чёткое осознание того, что это конец. Но если это важно для тебя, я поищу информацию в книгах. Я сделаю всё, что захочешь, только не плачь, — гладил её по голове Малфой. — Всё будет хорошо. Видишь, я уже прекрасно себя чувствую. Перестань плакать, ты уже всю рубашку мне намочила. Ты больше не плачешь? — Николь отрицательно покачала головой. — Вот и умница. Пойдём спать, — Драко подтолкнул её к кровати. — Спокойной ночи, детка.
Он поцеловал её в лоб и лёг, стянув с себя мокрую ткань.
До начала их личного ада оставалось чуть больше месяца.
***
В её комнате всё было по-прежнему. Так, словно, она просто вышла на время и скоро вернётся. Но Тео знал — не вернётся.
Комната Пэнси Паркинсон в Хогвартсе, истинно слизеринская, с серыми стенами и зелёным ковром, всё ещё хранила её запах. На тумбочке лежала стопка её любимых журналов, которые Паркинсон читала почти каждый день, постель была слегка смята, а на стене висели колдографии. Пэнси любила смотреть на них, засыпая. На тех колдографиях она счастлива. И жива.
Глаза Тео защипало, но он, как настоящий мазохист, продолжал впускать в себя воспоминания.
Если бы время могло остановиться хотя бы на мгновение, он бы сохранил её поцелуи по минутам в своих наручных часах и воспроизводил бы их каждый раз, когда ему плохо. Если бы жизнь не была такой скоротечной, он бы не обнимал её так крепко, боясь, что она исчезнет в следующее мгновение. Если бы существовало такое заклинание, которое бы вернуло ему её, клянусь, Тео продал бы душу только за то, чтобы хоть на секунду снова заглянуть в её глаза и увидеть там их вместе.
Нотт осел на пол и обхватил голову руками. Это невыносимо. Как жить дальше? В чём смысл его существования, если её рядом нет? Всё, что когда-либо делал Тео, он делал ради Пэнси. А сейчас её нет.
Новый приступ истерики подкатывал к горлу, и Теодор, не в силах выносить этого, громко закричал. Его щёки мгновенно стали мокрыми, но рядом не было никого, чтобы помочь ему справиться с этим. Сам виноват. Решил отречься от друзей? Вот результат.
Пэнси, лучше тебе было вообще не появляться в его жизни. Возможно, тогда не было бы так больно.
***
Драко вошёл в комнату Тео без стука. Как и всегда. Он бросил взгляд на убитого горем друга и открыл тайник в письменном столе. Бутылка огневиски отыскалась быстро. У них всегда была одна про запас. На чёрный день. И вот сейчас этот день настал. Все действия Малфоя сопровождались молчанием. Нотт даже не повернул голову в его сторону, привалившись спиной к кровати и протянув ноги по полу. Малфой разлил алкоголь по стаканам и протянул один другу. Тео схватил его на автомате и тут же сделал глоток. Оба молчали. Скорбь была написана на лицах обоих, только один из них нашёл в себе силы продолжить жить, а второй решил свести себя в могилу.
Спустя несколько минут Драко всё же нарушил молчание, начав говорить тихим, но вкрадчивым голосом:
— Я не хочу наблюдать, как ты медленно умираешь. Я знаю, что ты сейчас скажешь, что я ничего не понимаю. Но черта с два! Мне тоже не хватает Пэнс!
Тео поднял голову, уставившись в глаза друга. Хотелось верить ему. Но он и впрямь не понимал. Никогда не поймёт. Николь ведь жива. Он видел её каждое утро и вечер, спал с ней в одной постели. Они занимались любовью. А Пэнси не было. У него её больше не было.
— Уходи, — только и сказал Теодор. Драко с силой сжал челюсти. Он почти ненавидел себя за то, что собирался сказать ему, но, видит Мерлин, он не мог продолжать наблюдать за мучениями друга.
— Она бы не одобрила твоего поведения. Пэнс пришла бы в ужас, увидев тебя в таком состоянии.
Нотт закрыл глаза. Он не имел права такого говорить. Нет. Она бы его поняла. Она бы простила. Она бы помогла ему стать на ноги. Как делала это всегда.
— Она бы ни за что не простила того, во что ты превратился, — продолжал Малфой. — Тео, она любила тебя больше этой гребаной жизни! Будь уверен, что ей не будет покоя в том мире, пока ты не прекратишь убивать себя. Ты предаёшь всё, во что она верила! Ты предаёшь Пэнси Паркинсон! А клялся никогда этого не делать.
Нет. Нет. Он должен замолчать сейчас же. Тео никогда не предал бы Пэнс. Не существует в мире такого сценария, при котором он сделал бы это! Он любит её! Любит!..
— Я думаю о ней каждый день. Каждую гребаную минуту своего никчёмного существования, — бессвязно лепетал Нотт, силясь стереть слова Драко из своего сознания. Но это невозможно. Они засели слишком глубоко, дали корни, зацепились за живое.
— Ты себя убиваешь. Она хотела бы, чтобы ты жил.
— Я не хочу жить без неё. Не могу. Без неё не получается… — тихо ответил Тео.
— Знаю, — доверительно выдал Драко. Его руки дёрнулись, чтобы обнять друга, но тут же опустились. Они никогда не обнимались. Это будет неуместным. Он ограничился лёгким похлопыванием по плечу.
Тео смахнул выступившую слезу. Мужчины не плачут. Плевать. Взгляд зацепился за блестящий предмет под соседней кроватью, и Нотт подполз к ней, протягивая руку. Он вытащил брошь на свет и сдержал всхлип. Любимая брошь Пэнси. Она потеряла её ещё до каникул. А он нашёл. Только теперь она была уже ненужной.
— Оставь меня, — еле слышно прохрипел Тео, не сводя глаз с серебряной булавки. — Я справлюсь. Оставь меня.
Драко снова сжал челюсти, но кивнул и поднялся на ноги. Он подошёл к двери и оглянулся на друга, видя его боль, а затем покинул комнату, оставляя за собой звенящую тишину.
***
— Тебя правда устраивает, что он почти каждый день уходит к другой? — голос Пэнси был необычно мягким, что в который раз доказывало, что девушке далеко не плевать на жизнь подруги.
— Они помолвлены, — пожала плечами Николь, скрывая свою тоску по этому поводу глубоко внутри.
Пэнси и Тео только что застали своих друзей за поцелуем в коридоре Хогвартса, и Паркинсон решила выяснить всё напрямую у когтевранки. Бутылка вина должна была немного развязать язык. Такие уютные девичьи посиделки в комнате слизеринки. Словно любовь и амурные дела — это всё, что их волнует в этом мире.
— Тогда почему ты делаешь это? Никки, ты ведь понимаешь, что он в любом случае женится на Тори, так зачем мучаешь себя?