— Ты права, — Драко мгновенно принял безразличный вид и продолжил путь, потянув когтевранку за собой.
Они дошли до больничного крыла, и только тогда слизеринец отпустил руку девушки.
— Я подожду здесь.
Блондин прислонился спиной к стене около входа в лазарет, а Николь вошла внутрь. Несколько минут её не было, пока мадам Помфри обрабатывала рану. Драко словил себя на мысли, что он… волновался? Не за порез, это действительно был пустяк, а за её занятия с Тёмным Лордом. Представить, что он с ней делал было страшно. Малфою приходилось брать несколько уроков от Волан-де-Морта. За каждую неудачу он получал Круциатус. Перед глазами Драко всплыла картинка пыток Николь. Он мог представить её крики. Слизеринец передёрнул плечами.
С ней всё в порядке.
Драко прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Он просто накрутил себя. Всё не так плохо.
— Можем идти, — раздался голос справа от него, и парень открыл глаза. Он опустил взгляд на руку Николь. Её палец был перемотан бинтом.
— Куда? — не сразу понял Малфой.
— Эээ… На урок? — девушка обеспокоенно посмотрела на Драко.
— Точно. Урок.
Ничего больше не говоря, Малфой обошёл Рейнер и направился в сторону кабинета зельеварения. Николь удивлённо подняла брови и пошла следом, похрамывая.
— Ты можешь не лететь так?
Драко услышал голос девушки позади и притормозил.
— Спасибо, — сказала Николь, поравнявшись с блондином. Драко молча кивнул и пошёл дальше, но уже медленнее.
До конца урока они не перебросились и парой слов. Николь с нетерпением ждала звонка, означающего конец занятия. Ей нужно было упражняться в магии. Оставалось мало времени.
Наконец, урок закончился и Рейнер быстро, насколько позволяла больная нога, выбежала в коридор. Она сразу же отправилась в выручай-комнату — единственное место, где можно было потренироваться в тишине и без лишних глаз. Благо, Драко побеспокоился о том, чтобы в комнате были все необходимые книги. Боевые заклинания тоже присутствовали. Когтевранка бросила сумку на диван и открыла учебник. Николь достала волшебную палочку и принялась за изучение теории, подкрепляя её практикой.
***
В гостиной Слизерина было слишком шумно и душно, чтобы на чём-то сосредоточиться: кто-то громко говорил, кто-то смеялся, а старый проигрыватель крутил одну из множества пластинок, которые были забыты в Хогвартсе ещё их родителями.
Пэнси затянулась сигаретой, ловко выпрошенной у Драко, и откинула голову на спинку дивана, прикрыв глаза. Голова медленно покачивалась в такт музыке, но она этого даже не замечала — два стакана огневиски сделали своё дело: она наконец-то смогла расслабиться.
Ещё один год в Хогвартсе. Ей казалось, будто она учится здесь уже целую вечность.
Ещё один год, когда ей придётся оправдывать чьи-то завышенные ожидания и соответствовать чьим-то стандартам. Ей вновь придётся зубами держаться за своё место на самой верхушке этой мерзкой школьной иерархии, к построению которой она сама же и приложила руку. Ей снова придётся быть той самой «тварью Паркинсон», которой другие боятся даже посмотреть в глаза, встретившись вдруг в коридоре.
И если раньше созданный ею образ веселил, то сейчас всё это больше утомляло Пэнси, это давило и ограничивало, практически не давало дышать.
— Чего лицо такое кислое? Неужели звезда всех вечеринок факультета разучилась веселиться за каникулы?
Резкий голос над ухом и две тяжёлые руки, опустившиеся на плечи, заставили Пэнси резко распахнуть глаза. Она бы даже подпрыгнула от испуга, но этот запах незаслуженно, по её мнению, дорогого одеколона она узнает из тысячи других — у Забини был вкус во всём, в том числе в хорошем парфюме и девушках.
— Блейз, дорогой, ты же знаешь, что мне всегда весело.
Ещё одна затяжка, и Паркинсон выпустила дым прямо парню в лицо, с лёгкой усмешкой наблюдая за тем, как от запаха он резко замер на мгновение, а затем быстро отмахнулся. Пэнси ждала, пока он обойдёт диван, чтобы упасть на него рядом с ней и с самым невозмутимым лицом вальяжно закинуть на неё ноги, словно так и нужно, словно он делал это уже тысячу раз.
— Обманывай себя сколько хочешь, Пэнс, но меня не проведёшь, — лениво протянул он и склонил голову набок. — Ты за весь вечер ни разу не подошла к нам, чтобы обсудить чей-нибудь безвкусный наряд или рассказать какую-нибудь бесполезную сплетню. Ты сегодня сама на себя не похожа.
Пэнси уже кривила губы, накрашенные тёмно-красной помадой, и готовилась сказать Блейзу что-нибудь обидное про его внешний вид, чтобы он отстал и оставил её в покое, но вовремя одёрнула себя — такого отношения к себе он точно не заслужил. Чувства простых однокурсников её не волновали, но чувства друзей задевать не хотелось, даже если «тварь Паркинсон» внутри неё скалилась и рвалась наружу, желая посильнее задеть Забини, ведь лучшая защита — всегда нападение. Вместо этого настоящая Пэнси лишь вздохнула и нервно провела рукой по волосам.
— У меня просто нет настроения.
— Когда у тебя просто нет настроения, то от этого страдают все остальные, а не ты сама, — пальцы Забини осторожно коснулись её запястья в поддерживающем жесте. — Мы ведь волнуемся за тебя.
Он кивнул в сторону Малфоя и Нотта, стоящих поодаль и о чём-то перешептывающихся, и Пэнси горько усмехнулась. Она ненавидела казаться кому-то слабой, потому что её с детства учили держать лицо. «Слабаки и плаксы высот не достигают», — так говорила ей мать каждый раз, когда у Пэнси что-то случалось.
— Ты же знаешь, что можешь нам всё рассказать, да?
Слова Блейза звучали по-настоящему, искренне, и от этого Паркинсон стало только хуже. Она отвернулась и вновь прикрыла глаза, пытаясь отвлечься на что угодно, лишь бы не разрыдаться при других: на местами заедающую звуки пластинку, на лёгкое жжение пальцев от догоревшей сигареты и на отрывки чьих-то фраз.
Ей так хотелось обо всём рассказать. Так хотелось хоть раз в жизни перестать держать всё в себе. Так хотелось, чтобы её хоть кто-то понял.
Но поймут ли её? Она пожирательница, и пути назад нет.
***
Той ночью Драко лежал без сна, глядя в потолок. Его разум отвлёкся на мысли о заклинаниях, которыми он мог бы попытаться починить исчезательный шкаф, и о различных способах, которыми он мог бы убить Дамблдора, не встречаясь с ним лицом к лицу.
Он думал о своих родителях, в основном о матери, и о том, как сильно он хотел бы спасти её и себя от этой жизни. Он думал о школе и о том, как сильно скучал по тому времени, когда был невежественным ребёнком, который только делал уроки, играл в квиддич и запугивал Золотое трио.
Драко скучал по размеренной жизни. Даже если раньше он был снобом и полной задницей, он был счастлив. Теперь он узнал, что жизнь не такая, как ему рассказывали родители. На самом деле, она намного хуже.
Малфой стал пустой оболочкой того, кем он был раньше. Шутки и острые замечания, которыми он встречал любого, кто вставал на его пути, исчезли. Коварный огонёк в его глазах и самодовольная ухмылка, которая почти круглосуточно украшала его лицо, сменились постоянным хмурым взглядом. Он выглядел так, будто постарел примерно на 10 лет. Все это заметили.
Парень отбросил одеяло в сторону и прошёл в душ. Слишком много мыслей вертелось в голове. И далеко не хороших. Единственное, что могло хоть как-то отвлечь — вечеринка в честь дня рождения Нотта. Драко всё тщательно спланировал и со всеми договорился. Оставалось только поговорить с Рейнер.
Рейнер…
Он ненавидел её, но девчонка каким-то образом заставляла его чувствовать себя немного лучше. Она появлялась в его жизни слишком часто. Настолько часто, что казалось, если девчонка исчезнет — исчезнет и он сам. Это было странным, но таким правильным. Естественным.
Но, Мерлин, как же она его бесила! Все её слова, действия и поступки вызывали в нём негодование. Она смотрела на него, как на равного, и Драко это раздражало. Такие, как она всегда путались у него под ногами, но Николь считала себя ничуть не хуже его самого. Как же это злило!