— Это было до того, как он увидел твои способности. Я недооценил тебя, Рейнер. И он тоже. Все мы.
— Звучит как признание в любви, — усмехнулась Николь.
— Не дождёшься, — на лице Драко тоже появилась ухмылка.
— Это вызов? — девушка приподняла одну бровь.
— Ты невыносима, — закатил глаза Малфой. — Мне не хватало этого.
— Сегодня у нас день признаний? Мне нужно было оказаться при смерти, чтобы услышать это от тебя?
— Больше ни слова не скажу, — показушно обиделся Малфой.
— Эй! Так нечестно!
Малфой молчал, исполняя своё обещание. Николь приподнялась на кровати и приблизилась к парню.
— Не смей молчать!
Драко и глазом не моргнул, продолжая смотреть в глаза Рейнер.
— Ладно, чего ты хочешь, Малфой?
— Этого.
Его рука легла на затылок девушки и притянула ближе. Их губы соприкоснулись всего лишь на мгновение. Но этого хватило, чтобы воспламениться и отдаться порыву чувств. Руки Николь легли на грудь парня, скользя вниз, зарываясь под его рубашку и нащупывая горячую кожу. Она услышала мягкий, еле слышный стон в губы. Его язык сразу же скользнул в рот когтевранки. Руки Драко сжали её бёдра, приподнимая девушку вверх. Пальцы одной руки скользнули под пижаму, поглаживая ягодицу.
Возбуждение накрыло с головой. Малфой почувствовал, как кровь прилила к низу живота, посылая в мозг желание опрокинуть её на эту кровать, стянуть пижаму и устроиться между её ног…
— Никки… — услышала сквозь дыхание волшебница. Парень отстранился, прижимаясь лбом к её лбу.
— Что-то не так? — Рейнер вытащила руки из-под рубашки, положив их на плечи Малфоя.
— Черт, я не могу с тобой так поступить. Не здесь и не сейчас, — слова слизеринца удивили её. Неужели сам Драко Малфой говорил это?
Николь отползла немного назад, создавая расстояние между ними.
— Но… Почему?.. — не то, чтобы Николь хотела этого прямо сейчас, но его отказ заставлял думать, что с ней что-то не так. В мыслях вертелось, что у него есть девушка, и она не имеет права разрушать их отношения, но сейчас ей было плевать на Гринграсс.
— Твоё обнажённое тело должно принадлежать тому, кто полюбит твою обнажённую душу, — Малфой встал и прошёлся по комнате, снимая напряжение в теле.
— Что это значит? — девушка не сводила глаз с парня.
— Я не смогу тебе дать того, о чём ты мечтаешь.
— Откуда ты знаешь, чего я хочу? — Николь сидела на кровати, растерянно переводя взгляд с Драко на стену, сдерживая слёзы. Она просто ни капельки ему не нравится. На такое не стоит обижаться, он ведь не виноват в этом. Но заставить себя не думать об этом было сложно.
— Как и все девчонки, — пожал плечами Малфой, — любовь, цветы, подарки и прочая романтическая чушь.
— Я — не все, — грубо кинула девушка. Она не станет унижаться и выпрашивать у него чего-то. Не хочет — она тем более.
— Знаю, — Драко посмотрел на Николь, заметив её смену настроения. — Ты — не все, — взгляд Малфоя стал серьёзным и сосредоточенным. — Тебе нужно отдохнуть, — парень резко поменял тему разговора. — Сегодня я останусь в Мэноре. Если понадоблюсь, позови Тинки, это мой домовик. Она сообщит мне.
— Ладно, — буркнула Николь.
— Отдыхай, — Драко хотел сказать что-то ещё, но передумал и просто вышел из комнаты. Николь упала на подушки и закрыла лицо руками.
Плевать.
Он. Ей. Не. Нужен.
***
Ночью заснуть не удалось. То ли это было из-за новой обстановки вокруг, то ли из-за того, что она не приняла зелье, но сон не пришёл. Николь ворочалась в кровати и смотрела на луну за окном. Полнолуние. Фенрир Сивый, наверняка, искал новую жертву, но когтевранка с ужасом поняла, что ей всё равно. Она помогла невиновному однажды, и вот, чем это обернулось.
Николь подошла к окну и забралась с ногами на подоконник. Ночная тишина успокаивала. Девушка выводила пальцем по стеклу незамысловатые узоры и думала о своей жизни, обо всём, что случилось с ней и что ещё могло случиться.
Она маглорождённая. Грязнокровка. Магловский выродок.
Но как бы дорог ей ни был мир маглов — она перестала принадлежать ему в тот день, когда со странным предвкушающим трепетом вскрывала конверт со своим именем, написанным на нём изумрудными чернилами.
Но как бы дорог ей ни стал мир магов — она так и не научилась принадлежать ему, словно гость на чужом празднике жизни, всегда в глубине души чувствующий себя посторонним и ненужным, но медленно избавляющийся от этих тягостных ощущений.
А стоило Николь допустить в свою голову и сердце мысль о том, что она в этом мире, наконец, стала своей — как он сделал её жалким изгоем и пушечным мясом.
И вот, теперь Рейнер бежала, бежала стремительно, со страхом поминутно оглядываясь назад, пугаясь каждой подозрительной тени, с мелькающими в ней отголосками страшного призрака смерти.
Бежала, потому что даже её семье теперь будет безопаснее без неё, и у Николь не было сил спрашивать их мнения на этот счёт, когда ради спасения их же жизней она выбрала этот путь, не позволяя себе оглядываться назад или сомневаться, продолжая повторять раз за разом, что это — только её выбор.
Хотя, на самом деле, выбора у неё больше не было.
Было только одиночество.
Был тёмный лес с таящимися за каждым деревом воображаемыми боггартами её души.
Была судорожно сжатая в подрагивающей руке волшебная палочка — признак того, что она ещё поборется за свою жизнь.
Теперь ей оставалось только бежать, скрываться, спасать собственную жизнь.
И ждать. Лишь ждать того момента, когда всё изменится, когда она сможет остановиться и вернуться домой.
Но сначала будет борьба. И пусть если даже эта борьба будет стоить той никчёмной жизни, которую она сейчас вела — тогда она поймёт, что всё было не напрасно. Что это стоило того — бежать и сражаться.
За размышлениями Николь не заметила, как за окном начало рассветать. Сидеть без дела больше не было сил, и Рейнер вышла в коридор Мэнора. В доме с лёгкостью можно было потеряться, и Николь была уверена, что с её удачей именно это с ней и случится.
Она петляла по коридорам, надеясь встретить хоть одну живую душу и узнать, как ей выбраться отсюда. Но, как назло, вокруг не было никого.
Николь спустилась на этаж ниже, решив, если не нашла пути обратно в «свою» комнату, то хоть посмотреть расположение других комнат. Она шла и уже подумывала позвать Тинки, чтобы выйти из бесконечного лабиринта коридоров, как увидела, что навстречу ей шла женщина. Увидев её, Николь пожалела, что хотела встретить любого человека, потому что к ней приближалась Беллатриса Лестрейндж.
— Малышка Никки потерялась? — как же Николь раздражало сокращение её имени из уст Лестрейндж. Женщина произносила его с особым презрением и ненавистью.
— Я просто гуляла, — сказала Рейнер, надеясь положить конец этому разговору.
— А горлышко не болит? Малышку Никки чуть не убили, — наигранно мягко говорила Беллатриса.
— Не болит. Спасибо за беспокойство.
— Что же ты вчера об этом не сказала, дрянь? — маска спала с пожирательницы и она показала свои истинные эмоции. — Когда пытали Драко!
— Что? Драко пытали? — удивилась Николь. — Из-за чего?
— Нет, ну вы посмотрите на неё! Из-за чего! Из-за тебя, естественно!
— Я не понимаю, — нахмурилась девушка.
— Ничего, я расскажу Тёмному Лорду, и ты всё поймёшь. Мой племянник не должен отвечать за поступки грязнокровки!
— Тёмный Лорд пытал Драко из-за того, что я отпустила Джонса? — догадалась волшебница.
— Дошло наконец! Не надейся, что я забуду об этом, — прошипела Лестрейндж и каблуки её обуви зацокали дальше по коридору.
Николь закусила губу. Она заметила, что Драко вчера выглядел более уставшим, чем обычно, но она свела это к участию в битве. Оказывается, он пострадал из-за неё. Девушка решила, что ей необходимо поговорить с ним об этом.
— Тинки!
Хлопок, и перед когтевранкой возник домовой эльф в розовой простыне в виде платья.
— Тинки слушает, подруга молодого хозяина, — домовик поклонился, а Николь изогнула бровь на словах «подруга молодого хозяина».