— Он просто по русоволосым, Нотт. Тебе не светит.
— О, ты разбиваешь мне сердце, Малфой! Я вызываю твою русую на дуэль, буду бороться за тебя, как Гойл с Крэбом за последнюю шоколадную лягушку! — пропел Теодор, и парни прыснули, давая друг другу пятёру.
— Ну вы и придурки, — закатив глаза, хохотнул Драко. — Давайте уже пить.
Он расслаблялся. И был благодарен друзьям за то, что наконец мог спокойно выдохнуть.
***
В привычку стали входить переглядки за ужином в Большом зале и улыбки, брошенные украдкой, но обдающие почти физическим фонтаном искорок по телу, за которыми тут же следовал отвод глаз, стоило только боковым зрением заметить тень вопроса на лицах однокурсников, сидящих рядом.
Частые совместные мозговые штурмы, размышления о смысле бытия и посиделки до глубокой ночи в выручай-комнате. Сокурсники, такие разные, но в то же время нашедшее друг в друге то, чего им критически не доставало, хватались за каждую возможность выкроить лишнюю минутку, чтобы побыть вдвоём.
Всеобъемлющие пожары, сопровождающие каждое прикосновение друг к другу, тоже стали негласным правилом. Драко, внешне мастерски сохраняя безукоризненное равнодушие, нырял ладонью под стол, а через пару мгновений она уже покоилась на коленке когтевранки. Он ни разу не взглянул на Николь, а она ни разу не взглянула на него, но и без этого было ясно, что в глазах у них немерено довольного лукавства.
***
Ночь упала на Хогвартс. Прохладный ветерок колыхал деревья и дарил ощущение спокойствия. Тео и Пэнс стояли у озера, обнимаясь, Николь сидела возле дерева, а Драко приземлился рядом.
— Ты призналась, что это ты убила Малькома? — спросил Малфой, доставая сигарету.
— Да. Не видела смысла лгать, раз все уже в курсе. Просто когда мне в спину в очередной раз полетело «убийца», я не сдержалась, — пожала плечами девушка.
— Ты ненормальная, Николь, — выдыхая дым, произнёс рядом Малфой, отворачиваясь от Тео и Пэнси и бросая взор на ночное небо.
— А ты нормальный? Курить, распивать огневиски, резвиться с девушками, тем самым нарушая десятки школьных правил? — спокойно отозвалась та, покосившись на собеседника.
— Хочу заметить, что «резвлюсь» я, как ты сказала, только с тобой. Среди нас нет нормальных. Видимо, поэтому ты так хорошо и быстро вписалась в нашу среду.
— Думаешь, я вписалась? — обеспокоенно поинтересовалась Николь.
Оба медленно отвернулись от звёзд и Драко сделал ещё одну затяжку, глядя, как Тео и Пэнс хохочут о чём-то между собой.
Малфой выпустил большую струю дыма и тихо отозвался:
— Добро пожаловать в новый дом, Никки. Теперь и ты наша семья.
***
Девушка сидела на холодном полу в выручай-комнате в полном одиночестве. Николь уже потеряла счёт времени.
Она помнила, как в первый раз Фред подошёл к ней в Большом зале под предлогом помочь ему с одной из шалостей, помнила его весёлый и заинтересованный взгляд, помнила, как они вмести ходили в Хогсмид, как она сама от души смеялась с ним. Она помнила его звонкий, мягкий смех, его тёплую, нежную улыбку, адресованную лишь ей одной.
Потом стало больно. Больно до хруста костей, до кипения крови, до помутнения рассудка. Рейнер знала на что шла, она понимала, что так нужно. На ней уже клеймо пожирателей, каждый день может стать для неё последним. А Фред… У Фреда есть друзья и семья, так что ему будет для кого жить. Ей терять было нечего. Сейчас у неё осталась лишь надежда. Надежда на то, что Уизли всё поймёт и простит.
Хлопнула дверь, но Николь даже не обернулась. Она знала, кто это. Только один человек мог прийти сюда.
— Ты чего на полу сидишь?
Голос Малфоя тихий, способный вызвать мурашки по телу, и Драко прекрасно знал об этом.
— Здесь удобно.
Слизеринец приподнял бровь в жесте недоверия, но подошёл к девушке и опустился на пол рядом с ней. Николь подняла на него взгляд и слегка улыбнулась.
— Что у тебя нового? Несколько дней не виделись, — спросила когтевранка.
— Много дел было. Я почти закончил чинить шкаф. Скоро придётся реализовать мой план.
— У тебя всё получится.
— Знаю, — бархатный голос заставил её закусить нижнюю губу. Этот жест не остался незамеченным. — Будешь так делать, я не смогу себя сдержать, — он приблизился так, что Рейнер ощущала тепло, исходящее от него, и запах дорогого парфюма и огневиски. — Что ты за ягода такая, Рейнер? — он провёл носом по её виску, убрал в сторону путающуюся в пальцах копну волос, оголил её плечо и прочертил почти не ощущаемую линию по коже. Николь дышала тяжело, сжала его ладонь и склонила голову к другому плечу, оголяя шею.
Мантия на её плечах струилась чёрным бархатом и пахла цветами. Рейнер всегда пахла цветами.
— Не твоего поля, запретная, раз тянешься ко мне так, — бросила она слизеринцу и вытянулась, глядя на его лицо. Её искусанные губы были чуть приоткрыты, и Малфой хотел коснуться их. Остаться вечным мёртвым поцелуем, от которого никто в будущем избавиться не сможет, молчаливым проклятым спутником в тени за спиной.
— У тебя слишком острый язык.
— А у тебя ум, но я же не пытаюсь осуждать, — улыбнулась в ответ Николь и полностью повернулась к нему лицом.
Его руки соскользнули на девичью талию, цветочный аромат разъедал ноздри медленной сладкой пыткой. Раздражающая в своём спокойствии, она затуманенным влюбленностью взором очерчивала его лицо из-под длинных ресниц. Каждый миллиметр кожи чувствовал её, и Драко склонился немного ближе.
Он её терпеть не может. Он на ней помешан.
Так нельзя, но Драко шёл на поводу, нарушая собственные правила и моральные устои.
— Я скучала, Малфой.
И её маленькие проигрыши для него слаще мёда.
***
Её платье было усыпано звездами, ясный взгляд отражал радость юности, а звук цокающих по мраморному полу каблучков демонстрировал женственность.
С самого детства Астория видела блистательные балы, проводила великолепные вечера в окружении роскошно одетых дам и мужчин в идеально отглаженных рубашках… Повзрослев, слизеринка поняла что это всё лишь внешних лоск, маска.
У Астории Гринграсс всегда самая ровная осанка, мягкая улыбка и доброжелательный взгляд. Она — гордость своих родителей, не иначе. И мягкий стан, и осиная талия, и речи умные, но не чересчур.
Астория — идеальный пример девушки-аристократки, что в будущем будет стоять подле своего не менее аристократического мужа, сверкая приятной белозубой улыбкой. Она опускала взгляд в пол и робела с самого детства пред возможными женихами, горделивыми и напыщенными, что мнили себя центром мира.
Она игнорировала маглокровок, смотрела на них сверху вниз, потому что, как и родители, чтила чистоту крови. Не то чтобы ей нравилось всё это, но она всего лишь глупая, даже ничтожная в сравнении девчонка, не так ли? Разве посмеет она нарушить естественный ход дел, что испокон веков был таковым?
Астория — выгодная кандидатура. Блестящее богатое будущее — то, что ждало её впереди, то, что махало ей красивыми платьями, смазливыми детьми и пышными приёмами в имении её мужа.
Астория жила не своей жизнью почти четырнадцать лет, а потом наступила война. И все платья, все планы и напускная роскошь богатой жизни рассыпались перед ней, будто пепел сгоревшей веры в праведность собственной жизни.
Астория Гринграсс — хорошая кандидатура, прекрасная аристократка и жизнь свою должна была прожить по правилам, придуманным века назад.
Но она больше этого не хотела.
И едва ли теперь её остановило бы то, что она — всего лишь капля в море, незначительная, слабая, неспособная противостоять всеобщему течению.
Мир менялся, а Астория, будто поздний распустившийся цветок, менялась вместе с ним.
ㅤㅤ
Девушка не упустила возможности взять бокал игристого вина со столика у стены и осмотрелась. Поместье Гринграссов давно не было таким праздничным. Всё было украшено в светлых тонах, словно и не было никакой войны.
Астория знала о войне понаслышке. Только шрамы на теле Драко, которых с каждой их встречей становилось всё больше, говорили ей о том, что где-то там, за пределами дома и школы идёт война, где-то там умирают люди.