– А теперь панталоны и чулки, – скомандовал Кристиан, удовлетворённо оглядывая меня со всех сторон.
Кружевные трусы и чулки легли поверх платья. Я осталась совершенно голая перед лордом, но при этом, как бы страшно мне ни было, всё равно упрямо вскинула голову вверх и посмотрела в упор на Кристиана. В какой-то момент лорд отмер и приблизился ко мне, кинув свою трость на кровать. Лорд Кьянто подошёл настолько близко, что я услышала его тяжёлое дыхание. Моё же в противовес на какой-то миг остановилось. Я почувствовала, как обжигающе горячие пальцы мужчины скользнули по моему позвоночнику, дотронулись до поясницы.
– Какая удивительно мягкая и белая кожа, поразительная красота в сочетании с… – Кристиан медленно обошёл меня, теперь уже едва прикасаясь кончиками пальцев к моему животу, – виртуозной лживостью. Ты знаешь, а я ведь верил тебе, что между тобой и Леандром ничего не было. Я даже верил в то, что ты пошла в гостевые покои, чтобы действительно помочь раненому воину с омовением, а никак не подзаработать. А других донтрийцев ты уже навестила в их покоях? То-то, я смотрю, наши переговоры затянулись дольше, чем я рассчитывал изначально.
Между нашими губами оставались считанные сантиметры. Я сама привстала на носочки и потянулась навстречу, чтобы поцеловать его, дать понять, если не словами, то действием, что всё не так, как он думает. Я понимала, что это последний шанс, хоть что-то изменить в сегодняшнем вечере.
– Не-е-ет, Эллис, – протянул Кристофер, отстраняясь от меня. – Я не настолько пьян, чтобы поверить, будто бы нравлюсь тебе. Не стоит меня целовать. Мне даже противно представить, где побывали твои губы за последние сутки. Не ты одна здесь страдаешь брезгливостью. Живо на постель, лицом вниз.
И с последними словами он резко крутанул меня и толкнул на кровать так, что я оказалась лежащей животом на кровати. Я даже не поняла, что случилось, так быстро всё произошло.
– Расставила ноги, – последовал следующий сухой приказ.
Разумеется, я не подчинилась, но, кажется, Кристиан даже не заметил этого, властно разведя своим коленом мои ноги. А затем я почувствовала, как его шершавые пальцы дотронулись до моих складочек, немного раздвинули их и стали трогать меня изнутри. Я же вся инстинктивно сжалась, не желая, чтобы всё происходило именно так.
– Кристиан, прошу… – взмолилась я. К моему стыду я всё-таки почувствовала, как слёзы потекли по щекам. – Почему ты со мной так груб? Можно же…
Я была Эльвирой Лафицкой и прекрасно знала, каким бывает секс. Знала о том, что женщина может получить настоящее, ни с чем несравнимое удовольствие, если мужчина действительно хочет доставить его ей, может выйти на высшую точку экстаза, обрести крылья. Понимала и то, что Эллис Ларвине является девственницей, и вот такое вот проникновение на сухую окажется крайне болезненным, и будет иметь последствия, если не психологические, то физические точно.
– Можно же что? – прохрипел мне Кристиан на ухо, входя в меня пальцами особенно глубоко. Я еле-еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. – Нежнее? А кто был из донтрийцев с тобой нежнее, расскажешь? Почему даже сейчас ты продолжаешь вести себя так, будто бы тебе не нравится то, что я с тобой делаю? Ты уже получила деньги и не малые, так что отрабатывай!
Я слышала звук развязываемых завязок на штанах, а затем почувствовала, как он прижал свою твёрдую плоть к моему входу, и вонзила ногти в ладони, приготовившись к жёсткому проникновению. Как бы я ни готовилась, это, всё равно, не шло ни в какое сравнение со вспышкой адской боли, буквально разодравшей меня изнутри. Мне показалось, что у меня вышел воздух даже из желудка, настолько резким и сильным толчком Кристиан вогнал в меня свой кол. Одним махом, на всю длину. Я выгнулась дугой, совершенно позабыв о том, как это бывает в первый раз. Тело Эллис было действительно ещё очень молодым, а девушка оказалась внутри узкой, слишком узкой, чтобы с ней обращались настолько грубо.
– А ты знаешь, что скакуны донтрийцев – далеко не обычные лошади? Иррисы – дикие потомки единорогов, что в состоянии беспокойства подпускают к себе лишь того, кого ранее признали хозяином, а также девственниц, беременных и кормящих женщин, считая последних неспособными причинить им вред. Так как ты не девственница и не кормящая, то очевидно, что уже успела от кого-то залететь.
Каждое новое слово – новый мучительный толчок.
– Признаешься сама, от кого беременная? Много ли мужчин ты обслужила за последний месяц?
Я с силой сжимала руки в кулаки, вгоняя ногти в ладони, и наконец-то понимая, за что Кристиан так жёстко со мной обходится. В его глазах он получил неопровержимые доказательства моей распутной жизни. Он верил мне, пока Зигфраида говорила обо мне гадости, возможно, поверил бы моим объяснениям, что разговор с Винсентом был шуткой, но то, что я смогла наложить жгут на ногу жеребца, когда все воины уже отошли от нас – стало для него последней каплей. Я вспомнила, насколько хорошо проглядывается двор из окон детской и хозяйских спален, и застонала. Кристиан совершенно точно всё видел! Если бы он только знал, что Эллис не беременная, а невинна, если бы он только мог предположить… А всё моя неудачная шутка в покоях Винсента. Да если бы я знала, что всё так обернётся, то в жизни бы не помогла животному!