Я почувствовал, что мое сердце рухнуло в желудок.
— Кого она умоляла остановиться? И что он сделал? — прошептал я в ответ.
— Я не знаю. Я много раз хотел спросить Уитли, но не думаю, что она действительно знает. Она сказала мне, что Корт изменилась в старшей школе. В течение нескольких лет она ненавидела парней и не встречалась ни с кем.
Я покачал головой, вспоминая разговор с Уитли, и выпалил:
— Уитли когда-то говорила мне то же самое.
— Рид, только не делай ничего, что могло бы вывести Кортни из себя.
— Я уже обещал это Уит, — усмехнулся я. — Я обо всем позабочусь, Лейтон. Просто наслаждайтесь вашим медовым месяцем.
— Спасибо, чувак. Слушай, объявляют наш рейс. Желаю весело провести три недели! — рассмеялся Лейтон.
Сволочь. Я все еще не мог поверить, что они с Уитли проделали такое со мной и Кортни. Я отбросил свой телефон и опустил голову на руки, пытаясь понять, что, черт возьми, мне делать следующие три недели, в течение которых я должен был быть наедине с единственной девушкой, которую я когда-либо любил. С единственной девушкой, с которой я когда-либо хотел быть. С единственной девушкой, которая трындец как напугала меня.
Я откинулся в кресле и провел рукой по лицу, длинно и протяжно вздохнув. Мои воспоминания вернулись к матери, которая сидела за кухонным столом и плакала, а я умолял ее успокоиться, но она меня не слушала. Она продолжала раскачиваться вперед-назад, постоянно повторяя только одно: «Он нас бросил. Он оставил нас. Он никогда не любил нас».
Я поклялся прямо тогда, в десять лет, что я никогда не влюблюсь и не рискну обидеть кого-то так, как мой отец обидел мою мать.
Любовь отстой и не приносит ничего, кроме боли.
Затем я встретил Кортни. Она изменила все, и с тех пор я только и делал, что заставлял себя бороться с желанием влюбиться в нее. Но чем больше я боролся, тем сильнее я влюблялся. И теперь я хотел только избавить её от боли, которую ей причинили другие. Я молился, чтобы я никогда не стал причиной ее боли.
Я встал и подошел к плите, на которой готовилось рагу, и вдруг что-то услышал. Обе собаки вскочили и выбежали из кухни, и я обеспокоенно направился в гостиную. А потом Кортни издала душераздирающий крик. Я просился наверх с собаками, толкнул прикрытую дверь в спальню и увидел, как Кортни мечется в постели.
Она кричала:
— Стой! Пожалуйста, прекрати! Нет… пожалуйста, Господи, нет. Пожалуйста, не делай этого снова, Ной. Пожалуйста, прекрати!
Я подбежал к ней и попытался разбудить.
— Корт… детка, проснись! Кортни…
Я аккуратно начал трясти ее. Ее глаза распахнулись, и она закричала.
— Кортни, это я! Это Рид, ангел. Это только я. Тебе приснился плохой сон.
Она оглянулась, растерялась, а потом посмотрела на меня. В тот момент, когда я увидел, как по её щеке скатилась слеза, весь мой мир остановился. Она бросилась в мои объятия.
— Нет! Они снова начались! Сны начались снова, — всхлипывала она между рыданиями.
Мое сердце разрывалось, и я страшно хотел спросить у нее, кем был этот чертов Ной.
— Тшш… все хорошо, Кортни. Это нормально. Все будет хорошо.
Она заплакала сильнее.
— Он не остановится, Рид. Он никогда не останавливался, даже когда я умоляла.
Что, бл*дь, происходит? О чем она говорит?
— Теперь все кончено, Кортни. Никто больше тебя не обидит, малыш, я обещаю тебе.
Я пытался держать себя под контролем.
— Рид… — прошептала она.
Зажмурившись, я крепче сжал ее в объятиях, пока рыдания не прекратились, и ее дыхание не выровнялось. Я понял, что она вновь уснула, осторожно уложил обратно на кровать и, ослабив ее хватку вокруг своей шеи, разместил ее руки вдоль тела.
Я не мог отвести взгляда от ее прекрасного лица. Она выглядела такой умиротворенной, и я даже не мог представить себе, что ещё не более десяти минут назад на этом невинном лице застыло выражение страха.
Пару минут я сидел и смотрел, как она спит. Я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы выяснить, кем, черт возьми, был этот Ной. И как только я об этом узнаю, то выслежу его и убью.
Я встал и посмотрел на двух собак, лежащих рядом с кроватью.
— Оставайтесь с ней и охраняйте ее, — велел я им шёпотом. Потом повернулся и вышел из спальни, оставив в этот раз дверь открытой.
На кухню я вернулся весь в испарине и с дрожащими руками.
— Что, бл*дь, происходит? — я прислонился к столешнице и попытался успокоить свое бьющееся сердце, которое словно хотело выпрыгнуть из моей груди.
Я стоял так несколько минут, пытаясь всё осмыслить. О чем, черт возьми, Кортни говорит?
Оттолкнувшись от столешницы, я убавил огонь на плите, где готовилось рагу, а затем вышел на задний двор, достал свой телефон и набрал номер матери.