Прежний я просто бы послал все на хрен и сказал ей, что буду держаться подальше от Слоан, все-таки намереваясь видеться с ней и дальше, но если я так сделаю, и про это узнает эта мозгоправша, то заплатить цену придется Лейси, а не мне. А девушке очень нужна помощь специалиста. Она нуждается в помощи больше, чем я нуждаюсь в Слоан Ромера в моей жизни.
Ну, по крайней мере, я пытаюсь убедить в этом себя.
Как бы там ни было, кем себя возомнила эта гребаная женщина? Я так чертовски зол на нее. Обычно я бы решил это проблему очень просто. Я бы ударил в лицо человека, который был причиной моего гнева. Но я не мог сделать этого. Она самоуверенная в том плане, что у-меня-есть-степень-по-психологии-а-ты-человек-который-совершенно-не-дружит-с-головой. Она действительно манипулирует жизнью Слоан очень расчетливым способом. Может, стерва просто ревнует, что Слоан может получать что-то. Я смеюсь: ну это вряд ли. Потому что эта женщина излучает собственный вид сексуальности, что может подтвердить, что у нее нет проблем, чтобы позволить себе то, чего она хочет. Она, скорее всего, просто приглядывает за своей подругой, но я сделаю все, чтобы избежать выполнения ее просьбы.
Я еду на своем «Камаро» через весь город, направляясь в особняк Чарли, который находится на другом конце полуострова Хант-Пойнт. Это одно из самых благоприятных мест для здоровья в Сиэтле. Банкиры, профессиональные игроки в гольф, бизнесмены и все остальные уважаемые члены общества живут здесь. Они приветствуют Чарли, когда выгуливают своих собак, подстригают газоны, улыбаются ему, когда едут на своих «Лексусах» по покрытым листвой пригородным улицам. Они даже и не подозревают что он гребаный убийца. Он живет тут примерно двадцать пять лет, и это место свято для него. Он явно не гадит там, где ест, и, определенно, не любит, когда его «мальчики» приносят на своих ботинках дерьмо, оставшееся от грязных делишек. Это значит, что он не поощряет никакого оружия, никаких сделок, никакого проявления недовольства и разговоров на профессиональные темы у его парадной двери. Следуй правилам и этот мужчина будет обращаться с тобой как с чертовым королем. Не будешь следовать простым правилам, и он заставит тебя пожалеть, что ты появился на свет.
Разговор по делам бизнеса — это причина, по которой Чарли вызвал меня сегодня вечером к себе. Этот проныра никогда так и не был женат, но его любовницы, Софи, сегодня нет в городе, потому что она поехала навестить свою мать, поэтому весь дом сегодня в его распоряжении — никаких лишних ушей, которые могут услышать информацию, которую слышать не следует. Я веду «Камаро» по длинной подъездной дорожке, которая ведет к особняку Чарли и жду, чтобы ворота с шумом открылись. Громкий треск раздается парой секунд позже. Охранники уже привыкли к моим визитам. Знают, что меня нельзя заставлять ждать.
Я ставлю машину и захожу внутрь, даже не думая звонить в звонок. Стучать в дверь Чарли — это для таких парней как Рик или О'Шэннеси, которые общаются с Чарли на более низком уровне и знакомы с ним всего пару лет. Я, бл*дь, вырос в этом доме. Я потерял девственность с одной из мексиканских горничных, которые привыкли убирать за мной, когда я был еще сопливым подростком. Я впервые сломал там ребра, когда у нас была тренировка с моим тренером по боевым искусствам на теннисном корте, который находится позади дома. Мое жилье на данный момент очень скромное по сравнению с этим огромным особняком, но я никогда не чувствовал, что тут мой дом. Я привык считать домом вонючую дыру, где растил меня мой дядя первую жалкую часть моей жизни. Совершенно нищенскую. Такой тип бедности пробирается в самую суть твоей души. И неважно насколько высокая крыша над твоей головой, или скольких горничных ты перетрахаешь, и сколько автомобилей за сотни тысяч долларов будут припаркованы на твоей подъездной дорожке, готовые к тому, чтобы ты ими воспользовался, ты никогда не сможешь по-настоящему убежать от этого.
Яркий свет внутри дома Чарли освещает все. Хрустальные люстры, персидские ковры, старинная мебель — все из этого является его работой. Может, он как босс преступного синдиката и живет в этой стране, но в душе он все еще мальчишка, который наивно полагает, что застрял в девятнадцатом веке в Англии.
— Чарли! — кричу я, проходя через большой холл первого этажа, направляясь туда, где я точно могу найти этого мужчину: его кабинет. Как я и предполагал, когда я открываю дверь седой ублюдок сидит, согнувшись пополам за до омерзения шикарным столом, вдыхая дорожку кокаина. Он выпрямляется, его зрачки увеличены до размера железного доллара, когда он держит пальцы прижатыми к ноздре покрытой кокаиновой пылью.