Зет.
Он стоит, прислонившись к стене напротив меня.
Внимательно изучая меня.
— Какого хрена, Зет!
— Ты расстроена. Почему ты расстроена, Слоан?
В этот момент дверь в раздевалку распахивается, и в комнату вновь проходит Оливер. Он замирает на месте, когда видит меня и Зета вместе.
— Привет, — произносит он с натянутой улыбкой и кратко кивает в мою сторону, проходя мимо, когда его взгляд устремляется и задерживается дольше положенного на темноволосом парне, который находиться в раздевалке персонала. Вдруг он узнал его? Чувство страха и дрожь пронзает меня, но Оливер просто проходит мимо. Он бы не оставил меня с ним наедине, если бы узнал в Зете парня с фото разыскиваемых преступников.
Зет не говорит ничего. Он даже не двигается. Ничего в нем не изменилось за прошедшее время, но что могу сказать определенно точно, что он разгневан.
— У меня был просто ужасный день, — отвечаю я ему.
— Почему? — выдавливает он из себя.
— Потому что маленькая девочка, что поступила к нам, чуть не умерла, а мы не можем найти ее родителей. А я разрываюсь между желанием позвонить в службу опеки или же дождаться родителей, когда они придут чтобы навестить ее. Если они конечно придут. А теперь, мне ужасно хочется пойти домой, принять душ и лечь спать, все понятно? Мне не нужно...
— Позвони им.
— Прости?
— Ну, то о чем ты думаешь, позвони в органы опеки, — просто говорит он. Его голос напряженный и резкий, он выдает его гнев. — Некоторые люди, — говорит он, двигаясь вперед, — не заслуживают иметь детей. На самом деле, некоторые люди должны подвергаться химической кастрации, чтобы они никогда не удостаивались такой чести, как иметь ребенка.
Зет тянется ко мне, и мне кажется, что он хочет заправить выбившуюся прядку волос из хвоста мне за ухо. Но он этого не делает. Вместо этого захватывает локон и потирает его между большим и указательным пальцем.
— У тебя кровь в волосах, — хрипло бормочет он.
— Я уже привыкла к этому. — Я закидываю сумку на плечо, делая что угодно, лишь бы двигаться.
— У тебя очень жестокая работа, — заявляет он. С моих губ срывается истерический смешок, отражаясь эхом от стен коридора.
— Ты издеваешься надо мной, Зет? Ты не должен быть здесь. Тебе нужно уйти прямо сейчас. Немедленно.
— Почему? Что такого происходит?
Я резко разворачиваюсь к нему и указываю ему в грудь указательным пальцем.
— Твой портрет расклеен по всему третьему этажу больницы, вот что происходит! Арчи Монторелло, какой-то там итальянский мафиози, подвергся обстрелу, и копы считают, что к этому имеет отношение какой-то глава преступного клана. А ты, очевидно, один из его «парней», что делает для него грязную работу. Они практически ожидают схватит тебя, и вуаля! — говорю я хмуро. — Вот он ты, собственной персоной!
Выражение лица Зет становится немного озадаченным. Он выглядит, словно ни капли не обеспокоен тем, что я сказала ему.
— В Арчи стреляли?
— Именно. И он был включен в программу по защите свидетелей или что-то в этом роде.
— Если бы он был в программе по защите свидетелей, его бы уже и след простыл. Другое имя, биография, другая жизнь.
— Ммм... Звучит заманчиво, может, и мне следует обратиться, чтобы меня включили в программу по защите свидетелей.
— Не будь такой драматичной.
— ДРАМАТИЧНОЙ? Драматичной? Ты что сейчас серьезно это сказал? — Мой голос становится громче и в нем проскакивают истерические нотки. А он просто стоит, наблюдает за мной, изучая мое выражение лица и мой язык тела, словно может сказать по ним, что происходит со мной на самом деле. Мы яростно сверлим друг друга взглядом, ни один из нас не собирается сдавать свои позиции. И затем, молниеносным движением, Зет подается вперед и хватает мои обе руки, заводя их мне за спину. Он делает это настолько уверенно и решительно, что у меня даже не возникает мысли о том, чтобы оказать ему сопротивление.
— Какого хрена ты творишь, Зет?
— Это не касается Арчи Монторелло. И не касается маленькой девочки, чьи родители не заботились о ней.
— И, черт возьми, откуда тебе известно, почему это не из-за этого? — огрызаюсь я в ответ. Наши тела прижаты друг к другу, я могу ощущать весь жар, что исходит от его тела, вижу, как трепещет жилка на его шее. Я пытаюсь отстраниться от него, но он качает головой, его выражение лица представляет собой маску абсолютного контроля.