- Я рад, что ты это поняла, – без особого для себя утешения ответил Клаус, но всё-таки чувствовал, что готов простить бывшую девушку.
- Ник, посмотри на меня, пожалуйста, – она взяла его лежащую на колене руку в свою, – прости меня.
- Что было, то было, – стараясь придать голосу сухость, быстро проговорил он, но про себя смягчаясь этому любимому «Ник» из её уст.
- Эта твоя девушка… Хлоя, она хорошая? – заботливо осведомилась Кэролайн, наклоняясь ближе к собеседнику и крепче сжимая его руку.
- Да. Она замечательный человек, красивая девушка и хороший друг. В ней множество всего того, за что нельзя не полюбить.
- Это прекрасно, – улыбнулась она.
***
- Ты будешь заходить внутрь? – поинтересовался Никлаус у своей спутницы.
- Нет, я не могу. Через час будет уже почти шесть часов вечера, так что надо бежать домой, переодеваться и собираться на работу, а то я могу опоздать, а за опоздание сам знаешь, что со мной сделает начальник.
- Жаль, что тебя там не будет, – он кивнул в сторону входа в презентационную залу.
- Эти люди собрались здесь ради тебя, ты только осознай сейчас это! – воодушевлённо шепнула она. – Удачи тебе, Ник, я знаю, что у тебя всё получится, и даже сверх того, – мисс Форбс похлопала его по плечу.
- Спасибо тебе, Кэр, – он не выдержал и поцеловал её в щёку.
Кэролайн сначала медленно спиной вперёд стала отходить назад, затем плавно развернулась, потерев озябшие плечи, и бодро зашагала в сторону дома, где снимала квартирку. Клаус мечтательно улыбнулся самому себе.
- И прости, что я тогда отругала твой рассказ! На самом деле, ты был лучшим, – внезапно крикнула она издалека.
В душе Никлауса возникли те далёкие воспоминания прошлого года: воспоминания о начале их романа, об обожаемом мистере Оливере, о суетливом брате и заботливой матери. Всё это было там, далеко позади, но, казалось, вернулось в эту новую действительность с этой последней фразой Кэролайн.
После прошло ещё минут сорок. Молодому человеку уже осточертели доносящиеся тут и там будничные разговоры и чувство томительного ожидания. Отойдя подальше от гостей, он прижался к оградке, увитой сухим прошлогодним вьюном, и тяжело вздохнул. Слева от себя он услышал какое-то цоканье и тихое бормотание. Повернувшись в сторону, откуда доносился звук, он увидел Мистера Л. в расстёгнутом чёрном элегантном пальто, из-под которого демонстративно выглядывал идеально скроенный брендовый костюм. Наставник, сняв кожаную перчатку, дружелюбно протягивал руку грязному котёнку, копошащемуся у ограды. «Как странно выглядит этот властный насмешливый человек в таком положении. Совсем не похож на себя с этой добросердечной, ласковой улыбкой – да, именно улыбкой, а не ухмылкой или усмешкой», – будто сделав невероятное открытие, подумал Майклсон.
«Ну, что ты, божья тварь, иди сюда, я не обижаю слабых», – тихо приговаривал с детской улыбкой Мистер Л., поглаживая за ушком зверька. Перед котёнком упал солнечный луч, и он поспешил наброситься на него. Господин Л. добродушно засмеялся, запрокидывая свою черноволосую голову. Это лицо казалось Нику странным, естественным, пожалуй, чересчур естественным, и на его заострённые скулы мягко отбрасывали полутени близстоящие липы.
- Мистер Л.! Всё готово, сэр! – заполошно трясясь, нервозно шепнул ему полноватый субъект, прижимающий к себе листы бумаги – вероятно, какой-нибудь организатор.
- Отлично, мы сейчас подойдём, скажи гостям, чтоб проходили внутрь, – он поднялся с корточек. – А, Никлаус! Здравствуй, сегодняшний триумфатор, – со своей привычной игривой манерой обратился он к подопечному. – Сегодня я наконец-то смогу похвастаться тобой в полной мере.
- Ещё ничего не произошло, рано пока так восторгаться, – смутившись, ответил парень.
- О, нет! Я сюда приехал как раз за этим, нечего этих «ещё не», «а, может быть». Пойдём-ка, – он покровительственно похлопал Клауса по плечу и направился вместе с ним внутрь здания.
Если сказать, что Ника ожидал там успех и бурные овации, значит не сказать ничего. Через неделю пресса взорвалась статьями о новом бестселлере, захватывающем прилавки книжных магазинов и киосков. Книгу читали, читали взахлёб: студенты выпрашивали её друг у друга, подружки поверхностно или вдумчиво обсуждали роман за ланчем и в кафе, домохозяйки плакали над ней, любители книг доставали обсуждением произведения своих друзей за просмотром футбола по телевизору. Роман Клауса «Пожар» действительно разгорелся на каждой улице Нью-Йорка, стремясь переброситься в какой-нибудь соседний штат.
24 марта 2008 год, запись в социальной сети фейсбук пользователя N: «Утром зашёл в издательство «Slate» на собеседование о моём сборнике юмористических стихов. Господин Грегори Слэйт, сидя за своим столом из орехового дерева, отчаянно бился об него головой (смайлик)».
========== 17 Глава. «Перерождение чувства» ==========
Новый плотный переплёт, не вычурная, но со вкусом оформленная обложка, 245 страниц текста крупным шрифтом. Раскачиваясь в своём антикварном кресле-качалке – единственном предмете роскоши в съёмной нью-йоркской квартире, Кэролайн с благоговением и трепетом вчитывалась в строки книги, которую чуть ли не слёзно вымолила у знакомой-коллеги студентки, которая в ресторане появлялась лишь по выходным, потому что усердно училась. Скрип кресла ничуть не отвлекал девушку, а наоборот даже способствовал усвоению прочитанного, успокаивал нервы и придавал чувство умиротворения. «О, Боже, пятый час! – встрепенулась Форбс, откладывая на подоконник книгу. – Пора заварить новую порцию чая, надеюсь, до вечера её хватит…» – улыбнулась она самой себе.
Джулия, отправляясь рано утром к первой паре, успела заскочить к коллеге, чтобы передать ей книгу, обменялась парой слов восторга и упорхнула по своим делам.
И вот мисс Форбс с половины девятого утра провалилась в «Пожар», как это происходило почти с каждым, кто приступал к этой книге. Для неё чтение этого произведения было каким-то особым ритуалом, погружением в мысли знакомого и очень близкого человека: за каждой строчкой она хотела угадать, что натолкнуло Клауса на данную мысль, в каждом персонаже девушка пыталась разглядеть какого-нибудь их общего знакомого из жизни, пытливо хотела понять, чем вдохновился автор.
«Сегодня город был упоительно объят туманом…» – читала уже вслух шёпотом Кэролайн, заливая кипятком ароматные крупные чайные листы в бабушкин старинный чайничек для заварки, затем подняла голову и взглянула в кухонное окно: Нью-Йорк окутал туман, облака были тяжёлые и грязно-серые, по окну еле слышно бренчал моросящий дождь. В эту минуту что-то щёлкнуло в её сознании: «Неужели он всегда вот так смотрит на мир? – словно какое-то откровение, блеснуло в голове Кэролайн. – Даже унылое и серое видится ему необыкновенным и стоящим внимания».
Почти нервически прижав к себе кружку с горячим чаем, Кэролайн с ногами забралась обратно в своё кресло и, позабыв обо всём, что нужно сделать по дому, она вся отдалась прежнему занятию.
***
Клаус вместе со Стефаном и его новыми знакомыми, с которыми он подружился на студенческой вечеринке, сегодня отправился в кафе. Выслушивая рассказы парней о студенческой жизни, Майклсон спрашивал самого себя: «И чего я в школьную пору так зациклился на Брауне? Ведь мне поступило девять приглашений из других университетов и колледжей, а я отчаянно бился за мечту, которая даже «не выслала мне приглашение». Зачем нужен был этот Нью-Йорк, с рестораном психопата и встречей с ней?»
Клаус, раздражённо потирая подбородок, провожал взглядом проезжающие мимо кафе автомобили, спешащих по своим делам людей, толкающихся в груде зонтов. Он не слушал уже и вовсе болтовню друга и его новых знакомых, как вдруг один из них, сидящий рядом с Никлаусом, начал дружелюбно хлопать его по плечу.
- Чёрт, так я, оказывается, сижу рядом со знаменитостью, а он молчит и вообще не раскрывается! Обалдеть, чувак, это ты написал «Пожар»? – он издал радостный возглас.
- Э-м, ну, как бы я, – смутившись, ответил Никлаус, выходя из сомнамбулического состояния.